— И?.. — в тревоге заторопила его Анна. — Что сказал доктор Вернер?!
— Прогнозы Игнатия Теодоровича, увы, не дают излишнего повода для оптимизма, — зачем-то заговорщически понизив голос, сообщил Саввинов. — Елизавета Петровна вдохнула слишком много дыма, принимая довольно деятельное участие в спасении детей на пожаре, и ее легкие серьезно пострадали. Полагаю, вам следует готовиться к худшему…
— Я не верю! — вскричала Анна и простонала, закрыв лицо руками. — Нет, нет!
— А я верю… — Старик выдержал паузу. — Верю, что чудеса иногда еще случаются. И вашей сестре могут помочь ваше внимание и ваша забота. А еще — перемена климата. И потому искреннее говорю вам: постарайтесь как можно быстрее решить все дела в столице, — а свою помощь вам в этом деле я уже обещал — и везите Елизавету Петровну в лиманы, а лучше — в Ялту. Там удивительный воздух, который даст фору ниццианскрму климату. И никакие французские и австрийские воды не помогут — только Крым, благодатный особенно в эту пору.
— Вы советуете мне забыть обо всем, что случилось со мною сегодня? — вдруг поняла Анна.
— Я не советую, я прошу вас понять свои приоритеты, — пожал плечами ее собеседник. — Если бы вы видели себя со стороны, когда ворвались в мой дом час назад — стремительная, точно Афина-воительница или амазонка! Вы были полны гнева, как теперь уже, надеюсь, осознаете — необоснованного. Вы требовали справедливости, на которую никто не покушался, вы жаждали мести и скорой расправы… Укротите свой гнев, успокойте свое сердце и откройте его тем, кто нуждается в вашей любви и заботе больше, чем когда-либо прежде.
Анна растерялась — эти речи смутили ее. Господи, а старик-то прав! Она даже побледнела, вспомнив, как решала, куда ехать прежде — к поверенному или к сестре. И обида возобладала над нею и чувством жалости к той, что пострадала, спасая ее детей. Анна чувствовала себя маленькой провинившейся девочкой — нет, взрослой, эгоистичной особой, испытавшей головокружение от собственной значительности.
Она вдруг поняла, что ее нечаянная причастность к делам большой политики сыграла с ней грустную шутку. Анна свыклась за это время со своим образом решительной путешественницы, которая, успешно преодолевая трудности, стремится к победе — забыв о простых радостях и жизненных горестях. Она действительно стала Афиной-воительницей, и появление неожиданного родственника Анна восприняла, как сигнал к бою, а воевать-то оказалось не с кем и не из-за чего…
