— Я воспитывал Сашу с восьми лет, — мягким тоном охладил пыл его негодования Жуковский. — Он может стать великим императором, поверьте. И, что еще важнее, Россия ждет именно такого правителя, как он. И для нее потеря будет невосполнимой, если страсти, свойственные неординарным натурам, помешают Александру выполнить свою миссию.
— Но Александр не только наследник престола, он еще и просто человек! И имеет право на чувства!
— Вы прямо цитируете наследника, — грустно улыбнулся Жуковский. — Но, к счастью, в ваших словах я слышу и сомнение. Вы чувствуете — слова «престол» и «страсть» в одном предложении неуместны.
— Вы благородный человек, Василий Андреевич. Я должен довериться вам, хотя, конечно, просто не представляю себе всех последствий этого предложения.
— Послушайте, друг мой! — Жуковский остановился и глубоко вздохнул. — Вполне допускаю, что могут возникнуть ситуации, когда я буду не в силах содействовать вам или заступиться за вас. Невыполнение приказов государь считает предательством. И вы должны серьезно обдумать свое поведение при дворе. И трижды подумать, прежде чем что-либо совершить. Поступайте по совести, но помните о долге. И тогда вам не придется считать себя доносчиком, и другие не назовут вас предателем.
Репнин выслушал Жуковского молча. Иллюзии рассыпались у него на глазах — вместо святого служения Отечеству, он оказался на передовой дворцовых интриг, и от осознания этого в сердце Михаила поселилась странная тоска — глухая и мутная. Попрощавшись с Жуковским, Репнин проследовал к интенданту Александра и получил от него надлежащие инструкции. Выполнив все поручения, он явился к наследнику — представиться по форме и доложить о начале исполнения своих обязанностей.
Александр встретил его в своем кабинете, бросившись навстречу, как к старому другу. Но Репнин не выказал такой же радости и сказал сухо и официально:
— Я получил отчет от интенданта Вашего Высочества и проверил фуражирование вашего полка.
— Оставьте этот тон, Репнин, — недовольно прервал его наследник, — не уподобляйтесь солдафонам моего батюшки.
— Также я ознакомился с жалобами и представлениями, направленными на имя Вашего Высочества…
— Репнин, не досаждайте мне всей этой армейской галиматьей, — тон Александра из свойского стал требовательным, — помогите закончить письмо. Что-нибудь оригинальное и с чувством.
— Письмо адресовано женщине?
— Конечно! Любимой, расстроенной нашим расставанием и недомолвками, — воскликнул Александр, обрадованный, что его, наконец-то, поняли. — Ну же, Репнин, как можно успокоить любимую женщину?
