Оговорюсь сразу: Коран, или «Книгу», я не читал, только отдельные айи, пытался со словарем много раз, но слишком затратно по времени, общих знаний языка не хватает, язык архаичен, глубок. Выучил только первую суру, «Аль-Фатиху», даже могу ее петь очень похоже на муэдзина, хотя с годами и этот навык уходит, трудно воспроизвести мелодику, «попасть в ноты», так сказать, хотя с фонетикой у меня все в порядке до сих пор. Ну, и несколько красивых изречений выучил, скорее для экзотики, блеснуть в компании, когда спросят (а просят обязательно!) сказать «что-нибудь по-арабски».
Споры были разные, иногда бывало трудно сдержать улыбку. Вспоминаю свой спор с одним из лаборантов, о том, что цивилизация — это всегда лучше, надо есть ножом с вилкой, и лучше мыть руки перед едой. Хамуд делал круглые глаза:
— А зачем же тогда Аллах дал человеку руки?
Возразить трудно, да и незачем, но руки мыть я лаборантов научил, по крайней мере во время совместного приема пищи, на дежурстве.
Многократно приходилось спорить на тему, Аллах ли создал землю и людей или все-таки это результат глобальной эволюции материи… Надо было находить правильные, не обидные для них слова, учитывая в целом невысокий образовательный уровень. Но мы всегда находили компромисс.
Коран не запрещает пить вино (как многие думают), есть расхожее выражение в арабском о том, что «питие вина — грех», но в Коране прямого запрета нет. Я долго не мог понять в чем же тогда причина столь нетерпимого отношения к алкоголю во многих арабских странах, но понял только тогда, когда услышал одно из изречений Корана: «Не приближайся к молитве, если ты пьян». Под воздействием алкоголя молиться нельзя, это грех 100 %. Но проблема в том, что молятся мусульмане аж 5 раз в день, и, таким образом, честному человеку никак не представляется возможным выпить по-настоящему, чтоб этот абсолютный запрет не нарушить, если только совсем чуть-чуть!!
…Приехав однажды утром на работу, в 6-ую свою, танковую бригаду, я обратил внимание на то, что зам командира бригады, Исмаил, как-то необычно невесел, а у меня с ним были неплохие, почти дружеские отношения, мы в шахматы играли, беседовали часто «о судьбах мира» и пр. На мой вопрос «Что случилось?», он неожиданно ответил:
— Сын вчера умер.
Я был в шоке, пытался утешить, какими мог известными словами, но еще больший шок я испытал, когда он ответил мне на это:
— Бог дал, бог взял. Чего теперь…
Единственное, по-моему, в шахматы мы с ним в тот день не стали играть. Конечно, в семьях у йеменцев было много детей, по 10–12 человек, но такого отношения к жизни я не мог себе и представить.
