Отдельного «спасибо» заслуживает наряд за то, что именно благодаря ему мне многократно пришлось встречать в Сане рассвет. Я по жизни жаворонок, но не настолько… Рассвет в горах, первые робкие лучи, первые трели птиц — это что-то. Большего духовного единения с Вселенной, чем в те часы, я, наверное, не испытывал никогда. Нужно было за час до рассвета подняться на «фок» и просто стоять, наблюдая за «акварелью» рассвета на глубоком небе (copyright мой — я потом в стихотворенье этот образ зафиксировал), слушать спящую еще Сану, ежась в предрассветном холоде, да еще и от недосыпа… Сладкое ощущение свободы на миг, свободы твоего бренного тела хотя бы на этот краткий миг, когда ты — один в мире.
Помимо «великого сидения», важной функцией переводчика в наряде было слушанье радио, запись новостей и доклад их вечером, перед демонстрацией кинофильма, всему коллективу специалистов и их семей. Семьи сносили ежедневные политинформации о положении в мире и Советском Союзе стоически, т. е. слушали внимательно. Также надлежало давать выжимки из новостей местных радиостанций.
В 18.00 следующего дня — смена караула, и наконец-то путь домой…
Вот так однажды, возвращаясь из наряда вечером, а было это по весне, как сейчас помню, попал я в историю! До дома мне оставалось идти минут 10, но по мгновенно потемневшему небу и усиливающемуся каждую секунду ветру я понял — не успею. Я только подходил к гигантскому городскому оврагу…
Особенность песчаных бурь в Сане состояла в том, что они возникали внезапно, вроде ниоткуда, пролетали Сану с севера на юг по естественному горному коридору и оставляли за собой серьезные разрушения в основном в ветхом, фанерно-кибиточном жилом фонде малоимущего населения, бездомных бедняков. С севера на юг Сану пересекало сухое русло — овраг с понятным каждому названием Сель. Два раза в год, в период нечастых, но обильных дождей, оно наполнялось зловонными водами: вся накопившаяся грязь, мусор, сваливаемый в Сель местным населением для удобства, вымывалась бурным потоком вниз по долине и продолжала гнить где-то за городом. Удобная естественная санация. В обычное же время Сель был полон пыли, мусора, пищевых отходов, собак и коз, самозабвенно жующих по его берегам полиэтиленовые (!!) пакеты и пустые пачки сигарет Rothmans — любимое лакомство. Ну и запах соответствующий.
В тот вечер я не успел дойти до Селя, как концентрация пыли в воющем ветре поднялась до почти ночной темноты. Попытки дышать через шерстяную куртку удавались все хуже, и, то ли от безысходности, то ли от страха, я побежал!!! Пыль забивалась в легкие, глаза лезли на лоб, но я бежал через Сель дальше — на пригорок к дому. Надо было пересечь пару переулков в кромешной темноте, удерживая равновесие при ударах черного ветра, обволакивающего взвесью песка, мелких камней и летающего мусора… Каким-то чудом я все-таки добежал до дома, с трудом открыл дверь, но благодаря отсутствию какой-либо герметичности в традиционных арабских постройках, пелена пыли в доме была лишь чуть реже, чем на улице. Это было неприятным открытием. Тем не менее, если намочить полотенце, то дышать было намного проще, что я немедленно и сделал. Уффф… Буря продолжалась максимум 10 минут, но за это время я, честно говоря, успел распрощаться с жизнью. Когда физически нечем дышать, это, знаете, неудобно. Если бы я не побежал тогда, неизвестно, удалось бы мне пережить эти 10 минут.
