Потом была еще встреча с советским лоцманом. На берегу жаркого Красного Моря стояло несколько контейнерного вида вагончиков, весьма одиноко, и в них проживали несколько иностранных специалистов-лоцманов, в т. ч. капитан из Одессы, по-моему, имени не вспомню. Дело в том, что у йеменцев большого флота отродясь не было, а подходящие к расширенному в качестве подарка Великого Советского Народа еще при Хрущеве порту, по экономической и военной необходимости должны были подходить вполне современные корабли, и без научной лоции — никак.
На то и лоцман. Я и сейчас не очень представляю, как он, бедолага, годами жил там один в алюминиевой коробке, пусть и кондиционированной, изредка лишь встречаясь с соотечественниками, заходящими белым бортом, да под красным флагом, в богом забытый Ходейдский порт. Зато у него всегда было виски, ибо контрабанду, при всей суровости шариата, никто в Йемене не отменял. Помогал ли ему в этом сей факт, не знаю, не думаю. Спивались многие и в Ходейде, и в Сане. Травились всякой гадостью — все от одиночества и безвременья, которое очень хорошо начинаешь ощущать жаркой ночью в пустыне Тихама, или в наряде по штабу в Сане… Тоскливо все-таки быть лоцманом в Ходейдском порту.
Ходейда — город морской, продуваемый мокрым соленым ветром и не знающий иного неба, кроме как пронзительно голубого, с конфоркой испепеляющего солнца вверху днем, и иссиня-черного, с ненашенскими созвездиями, вроде Ориона, ночью. Мы проезжали мимо бедняцких районов, постройки, видимо, того самого «хрущевского» периода, одноэтажных белых домов, и меня поразило отсутствие крыш. То есть стены у домов были, а вот крыш — не было. На изумленный вопрос: «что так?», старожилы мне ответили, что, во-первых, тогда не хватило денег, а, во-вторых, на кой они крыши, если последний раз дождь в Тихаме был лет 20 назад? «Логично», — подумал я.
Быть на море и не искупаться — это нонсенс. Мы не избежали соблазна, отправившись за несколько километров подальше от городской черты, от порта, на пустынные берега Красного Моря. Море, как море, но как писал я тогда в стихотворенье (я тогда много писал стихов: времени-то свободного — завались)
«только вот кораллы прячет
под накатом волн горячих».
Я первый раз в жизни купался при температуре воды, превышающей температуру тела! (теперь об этом знают все туристы, побывавшие когда-либо в Эмиратах.). Около 38 градусов. Это был май, по-моему. Температура воздуха — чуть больше, 40–42 градуса, но на улице есть ветерок, и это ни с чем не сравнимое облегчение после «парного молока» моря. Правда, ненадолго, а так как ветер из пустыни несет с собой и мелкую взвесь пыли, то становится понятным, что «наслаждаться» купанием долго не приходится — скорее в «хабирскую» гостиницу, где есть спасительный кондиционер: ревущий «вестингхауз» еще довоенной постройки или «дженерал» 50-х годов. Техника в Группе СВС обновлялась крайне редко: валюта была в стране на особом учете.
