Но за насмешкой Маша уловила в ее голосе нежность.
– Не обращайте на нас внимания, – сказал Коровкин. – Ей бы только критиковать меня, героя. Между прочим, я нашел сюда дорогу без навигатора! Хотя последний раз был в этом богом забытом месте десять лет назад! Ой, посмотрите-ка, кто к нам пришел.
Пестрая курица, осмелев, подошла поближе. Черный круглый глаз скосила на Машу, подождала – не нападут ли эти двуногие, не схватят ли за перо в хвосте – и начала поклевывать что-то в траве. За ней потянулись остальные, и вскоре вокруг Маши и Коровкиных ходили, удовлетворенно кудахча, не меньше десятка пеструшек.
– Я, наверное, пойду, – извиняющимся тоном сказала Маша. – Меня Марфа ждет.
Геннадий привстал на цыпочки и посмотрел за Машино плечо.
– Кто-то едет, – сообщил он. – Даже без очков вижу.
Женщины обернулись. По дороге с медлительностью навозного жука тащился синий автомобиль. Хромированные детали сверкали на солнце.
– «Мини купер», – определила Лена. – Ген, кто у нас на «мини купере» ездит?
– Кто угодно может. Кроме Иннокентия.
«Почему кроме Иннокентия?» – хотела спросить Маша, но сдержалась. Она едва познакомилась с этими милыми, хоть и странноватыми людьми. Время вопросов еще не пришло.
– Полагаю, это Ева, – задумчиво сказал Геннадий, снова снимая очки и принимаясь вертеть их за дужку. – Мини-купер – в ее стиле.
Теперь Маша не смогла удержаться от вопроса:
– Простите, кто такая Ева?
– Это жена Марка Освальда, – охотно ответил Коровкин. – Он мой двоюродный брат по линии деда Степана. Наши матери, Вера и Наталья, родные сестры.
Лена заметила недоумение на лице Маши и истолковала его по-своему:
– Поначалу вам очень непросто будет разобраться во всех хитросплетениях наших родственных отношений. Но со временем вы привыкнете, и эти семейные связи перестанут быть для вас тайной.
Но Машу озадачило вовсе не это. Она обернулась к Гене:
– Так у Марка Освальда жена! И ребенок?
– И ребенок, – подтвердил Геннадий, удивленно посмотрев на нее. – Мальчик, ему уже лет тринадцать.
– Он тоже будет здесь?
Геннадий помрачнел, с лица Лены сползла улыбка.
– Вряд ли, – сдержанно сказал Коровкин. – Его отец погиб десять лет назад, и с этим домом у Евы связаны…
Он взглянула за Машино плечо и оборвал фразу.
Маша обернулась. На крыльце стояла Марфа Степановна и укоризненно качала головой.
– Стоят, языки чешут! Нет бы поздороваться со старухой, в дом пройти!
Пока Лена и Геннадий пылко обнимались с Олейниковой, Успенская стояла рядом, ощущая себя бедной родственницей. Сумку она повесила на плечо, но та все время норовила свалиться. Разговаривая с Коровкиными, Маша почувствовала себя легко, но пришла Марфа и сразу расставила все по своим местам: вот по-настоящему родные люди, а Успенская – неизвестно кто. Внучка Зои. Где, спрашивается, та внучка была прежде? О самой Зое и говорить не приходится…
