Метнув на доктора Нэвилл злобный взгляд, Мэри молча отправилась выполнять распоряжение.
Анестезиолог, высокий, худощавый мужчина средних лет, спокойный и невозмутимый, как и все люди его профессии, вскинул бровь.
— Производственный конфликт? — спросил он, когда старшая сестра Карбайд закрыла за собой дверь.
— Пустяки… Показывает характер, — ответила Лина, обрабатывая салфеткой подбородок ребенка.
— Может, стоит доложить заведующему отделением? — предложил он.
Лина покачала головой.
— Сама управлюсь, — твердо сказала она и, заметив краем глаза показавшуюся в дверном проеме высокую фигуру в белоснежном халате, оглянулась.
Рассмотреть вошедшего она не успела — ее сразил до боли знакомый голос:
— Всем привет! Что будем зашивать?
Сосчитав до десяти, Лина встала и, шагнув навстречу, на миг задержала взгляд на жетоне, приколотом к кармашку халата: «Энтони Элдридж. Хирург-ординатор». Истинный аристократ и без пяти минут лорд! — припомнила она восторженные комментарии Мэри Карбайд.
Проглотив ком в горле, Лина взглянула на девочку и как можно ровнее произнесла:
— Вообще-то мне нужен именно пластический хирург.
Тем временем Энтони уже снял халат и теперь вытаскивал золотые запонки из манжет накрахмаленной стильной рубашки в полоску.
— Увы! В данный момент все пластические хирурги заняты, — усмехнувшись, сообщил он. — Зато я свободен. Сестра, принесите-ка мне парочку перчаток девятого размера!
Мэри Карбайд выросла словно из-под земли и уже стояла наготове с перчатками нужного размера, ловя глазами каждый жест хирурга-ординатора, как преданная собачонка.
Вернувшись к операционному столу, Лина продолжила обрабатывать рану, а сердце чуть не выпрыгивало из груди.
— Сестра, готовьте местную анестезию, — услышала она бархатный голос.
Сочный баритон Энтони Элдриджа пьянил как доброе вино. Однажды услышав, его невозможно было забыть. Он волновал и обволакивал, действуя безотказно на всех особей женского пола независимо от возраста.
Лина окончила обработку раны, и Энтони, готовый накладывать швы, едва слышно поблагодарил:
— Спасибо.
На миг их глаза встретились, и Лине показалось, будто ее внезапно подхватил и закружил вихрь чувств.
— Пойду успокою мать девочки, — пробормотала она.
Но Энтони вряд ли ее слышал, да, пожалуй, и не заметил, как она ушла. Он приступил к работе: ловко орудуя шприцем, обкалывал рану обезболивающим.
Лина позвонила в приемное отделение и попросила прислать к ней мать Холли Батлер. Пошла в свой кабинет, села за стол и, положив перед собой карточку учета поступлений по «скорой», бесстрастно отметила, что у нее дрожат руки.
