Сколько раз Лине приходилось говорить об этом — с преподавателями, сокурсниками, родителями, — но до сих пор душу жгла боль. Придав лицу безучастное выражение, она ответила:
— Нет. Я не собираюсь быть хирургом.
От неожиданности Энтони на миг замер, а потом, поставив бокал с шампанским на столик, произнес всего одно слово:
— Что?!
— Я не хочу… — Лина осеклась. — Я не собираюсь быть хирургом, — повторила она. — Стану терапевтом.
Энтони нахмурился.
— Не верю.
— Я вполне серьезно.
— Но ведь ты мечтала о хирургии! Господи! Нет, этого быть не может! Вот так все бросить?!
Лина почувствовала себя Иудой.
— Энтони, мне тогда едва исполнилось семнадцать, — напомнила она. — Многие бросают свои юношеские мечты.
— Только не ты. — Он буквально впился в нее глазами. — А золотая медаль, а диплом с отличием? Ты не из многих.
— Откуда тебе все это известно?! — изумилась Лина, и сердце ее снова затрепыхалось.
— Такие сведения публикуются в некоторых медицинских журналах.
— Ты следил за моими успехами?
— Разумеется.
— Зачем? — почти шепотом спросила она.
— Мне было интересно.
Надежда вспыхнула и тут же погасла, как мокрая спичка. Значит, все девять лет Энтони знал, где она учится, и ни разу не удосужился с ней встретиться… Лине захотелось плеснуть ему в физиономию шампанским, вернуться в гостиную и попросить Марка отвезти ее домой. Хотеть не вредно… Ноги у нее сделались ватными, к тому же она прекрасно знала, что Марк не простит ей, если она прервет его беседу с драгоценным сэром Стэнли.
— Ну вот, теперь ты все знаешь, — небрежно проронила Лина и даже умудрилась изобразить подобие улыбки.
Энтони упрямо покачал головой.
— Нет, не знаю. Скажи мне, только откровенно, почему? Почему ты поставила крест на своей мечте?
— Ну ладно! Я скажу тебе почему. — Лина с грохотом поставила бокал на столик. — Потому что я — женщина. Как видишь, все очень просто.
Он прищурился.
— Что ты хочешь этим сказать?
— А ты не понял? — Она вперила в него гневный взгляд. — Только то, что сказала. Сам посуди. Не женское это дело — хирургия. В основном ею занимаются мужчины. Да это практически мужской клуб! Это работа для сильных мужчин. Женщинам тут делать нечего. Знаешь, во многих гольф-клубах есть комнаты, куда женщин не пускают. Вот и в хирургии так, только намного изощреннее. По закону дискриминация женщин запрещена, но…
— Ты хочешь сказать, что подверглась дискриминации?
— Здесь все гораздо сложнее. Приходится доказывать, что ты лучше мужчины не в два раза, а в десять! И все равно этого мало! Просто руки опускаются… Не веришь? А ты открой глаза! Посмотри, сколько женщин уходит из хирургии. Чем выше поднимешься, тем труднее. Особенно если женщина обременена семьей. Скажи мне, Энтони, много ли женщин-хирургов ты знаешь?
