— В чем дело, папа?
— Я вспомнил о Маунтбэттене, — ответил он. — Знаешь, зачем Уинстон привез сюда Маунтбэттена? Чтобы вдалбливать мне, как важно направить десантные суда в Юго-Восточную Азию.
Я удивленно и недоверчиво взглянул на отца.
— Конечно, — продолжал он, — Бирма! Англичане хотят отвоевать Бирму. Они впервые проявляют подлинный интерес к войне на Тихом океане. Почему? Из-за своей колониальной империи!
— Но какое отношение имеет к этому Маунтбэттен?
— Он — их кандидат на пост союзного верховного главнокомандующего на совершенно новом театре военных действий — в Юго-Восточной Азии.
— А как же с Европой? — спросил я. — Как со вторжением через Ла-Манш? И как обстоит дело с «уязвимым подбрюшьем Европы»?[4]
— Не беспокойся. Маунтбэттен говорит очень убедительно, но я сильно сомневаюсь в том, чтобы ему удалось убедить Эрни Кинга. У этого попробуй-ка, отними какие-нибудь десантные суда на Тихом океане! Или попробуй снять какие-нибудь десантные суда с атлантического театра!
История с Бирмой все же беспокоила меня, хотя отец и был уверен в том, что она не имеет никакого значения.
— Все это часть вопроса об английских колониях, — продолжал отец. Положение в Бирме отражается и на Индии, и на Французском Индо-Китае, и на Индонезии — все они связаны между собой. Если кто-нибудь из них добьется свободы, в остальных начнется брожение. Вот почему Уинстон так упорно стремится сохранить за де Голлем его положение. Де Голль не менее Черчилля заинтересован в сохранении колониальных империй.
Я спросил отца, какова роль Жиро во всем этом деле.
— Жиро? О нем я получил очень хорошие отзывы от работников нашего государственного департамента, и Мэрфи…
— Мэрфи?
— Роберт Мэрфи…, который вел все наши переговоры с французами в Северной Африке еще до вторжения.
— А, помню…
— Он сообщил нам, что Жиро — это как раз такой человек, которого можно использовать в качестве противовеса де Голлю.
— В качестве противовеса де Голлю? А я и не предполагал, что де Голлю нужен какой-то противовес. Все сообщения, которые мы получаем… знаешь, из газет и т. д., говорят о его большой популярности и во Франции и вне ее.
— Эта версия выгодна тем, кто ставит на де Голля.
— Ты хочешь сказать — Черчиллю и англичанам вообще?
Отец кивнул головой.
— Эллиот, — сказал он, — де Голль стремится создать во Франции автократическое правительство. Никто не внушает мне большего недоверия, чем он. Все организации движения Свободной Франции кишат полицейскими агентами де Голля, которые шпионят за его же людьми. Для него свобода слова — это свобода от критики… по его адресу. А если так, то какие у нас основания питать полное доверие к силам, поддерживающим де Голля?
