Он ткнул в письмо так, будто оно скверно пахло. И посмотрел в щелочку между оконными занавесками. За окном не было ничего, а уж тем более строя насмешников. Почему Дениа так меня невзлюбил? Чем я могу быть ему опасен? Ну, в таком случае будет даже еще приятнее уничтожить этого Сервантеса, креатуру Дениа, и проделать это через герцогиню. Пусть Дениа прибрал к рукам империю и намерен обжираться властью, герцогиня останется неприкосновенной, она слишком популярна. Ее покойный муж был героем.
А тогда, быть может, если план осуществится, если герцогиня сыграет отведенную ей роль, тогда сокрушение воина-поэта, протеже Дениа, станет самой сочной сплетней сезона и предметом таких шуток, какие даже император сумеет оценить. Между его августейшим величеством и Дениа, монаршим фаворитом, какая-то напряженность обязательно да должна возникнуть, подумал он, как бы ни увеличивался обхват маркиза и число его земель. Отточить тонкий обман, чтобы унизить Дениа… вот ближайшая цель. Он вообразил, как в сверкающем костюме топчет лицо постаревшего и унылого Дениа, этого когда-то улыбавшегося аристократа. А герцогиня будет состоять при нем. А император будет сиять милостивыми улыбками и приказывать, чтобы его стихи читались перед началом званых обедов. Так что все будет хорошо. Если он сохранит терпение и сделает вид, будто ничего не произошло.
Онгора открыл верхний ящик стола и прутом из жаровни смахнул туда письмо.
А не выйти ли ему из дома и не пройтись ли уверенно по площади? Тыкать в прохожих шпаги, как у него в привычке, и объявлять им стихотворную войну (тут уж он хорош и занимателен). Но, пожалуй, лучше всего будет помахивать новым стихотворением. И, значит, его надо написать. Итак…
Он повертел головой в поисках вдохновения. Вилла была снята с мебелью, которая ему очень не нравилась, и с выцветшими коврами, которые он ненавидел. Он позвонил, призывая пажа.
– Пойди принеси цветов, – сказал он насупленному отроку.
На исходе утра он, все еще в ночной рубашке и в халате, боролся с раздражением в носу от яростного благоухания лугового мятлика и веток жасмина, усеявших его стол. Но на листе бумаги не было ничего. Завтрак не помог. Возможно, придется переделать какое-нибудь из ранних стихотворений, чуть-чуть его замаскировать. Он должен выйти из дома уверенно. При шпаге и стихотворении. Онгора снова наклонился над листом.
