– Как будто бы превосходная идея, – сказал купец. – И поистине такое предложение заставило бы меня засмеяться от радости, если бы не мое недвижное положение.
– Мы проведем бдение согласно со стилем и обычаем рыцарства, – сказал Старый Рыцарь, – и наречем тебя Рыцарем Стола.
– Звучит чудесно, – сказал купец, – и поистине это великая честь. Но у меня имеется одна просьба.
– У посвященного есть право на исполнение одной его просьбы, – сказал Старый Рыцарь. – Посему ты должен ее высказать.
– Не думаю, что я могу быть рыцарем из тех, которые сражаются в битвах или ездят туда-сюда, не потребляя пищи, – сказал купец.
– Ну, крайне жаль, – сказал Старый Рыцарь, – ибо занятия рыцарей в основном сводятся к этому.
– Дело в том, – сказал купец, – что я испытываю сильное нежелание встать с этого стола. Для меня он подобен перине, какую можно обрести на небесах. Мне довольно лежать здесь и, когда меня не отвлекают мои видения, вполне достаточно считать пятна на потолке.
– Все это, конечно, очень мило, особенно для тебя, – сказал Старый Рыцарь, – да только истинный рыцарь всецело предается деятельной жизни сражений и творения добра.
– Но, возможно, – сказал купец, – я сумею творить добро и отсюда, наблюдая за архангелом Михаилом, чье непосредственное присутствие здесь убеждает меня в том, что царство бренности и царство духовности различаются не так четко, как я прежде воображал. И почему бы мне, кстати, не рассказывать о моем видении посетителям и не собирать подаяние для церкви?
И вот так купец стал Рыцарем Стола.
Хитроумное разрешение проблемы
Довольно скоро после этой беседы купца и Старого Рыцаря в таверну вошел Сервантес и обнаружил ее хозяина не на его обычном месте, но за столиком. Он громко распевал и большими глотками пил из бутылки с горячительным напитком. Сервантес удивленно спросил его, почему он чувствует себя настолько несчастным. Хозяин таверны, обычно личность веселая и благодушная, сумел только посмотреть на Сервантеса в великом огорчении и безутешно покачать головой. Сервантес продолжал настаивать, чтобы он открыл причины своей печали, ведь хозяин питейного заведения, напивающийся, будто человек, лишившийся любимой собаки, – зрелище очень и очень вредное для его доходов.
– Ну-у… – сказал хозяин таверны и тяжко вздохнул, – мои доходы очень пострадали от возмутительнейшей природы недавних событий.
– В каком смысле? – спросил Сервантес.
– И, – продолжал хозяин таверны, – ответственным за мою беду я вынужден считать вас, так как не могу возложить ответственность на сумасшедшего старика, а вы тут замешаны не меньше этого старого сумасшедшего.
