— Почему Павлов не отвечает? — обрушился зычный голос Тимошенко.
Болдин среагировал моментально. Благополучие штаба теперь неразрывно связывалось с его собственным благополучием.
— Командующий связывается с 4-й армией! — четко отрапортовал он.
— Учтите, товарищ Болдин! — гремел в трубке голос наркома. — Никаких действий против немцев без нашего ведома не предпринимать. Ставлю в известность вас и прошу передать Павлову, что товарищ Сталин не разрешает открывать артиллерийский огонь по немцам.
В трубке захрипело. Болдин сорвался на крик:
— Как же так? Ведь наши войска вынуждены отступать. Горят города, гибнут люди!
Хрипение в трубке прекратилось, и голос Тимошенко обрел прежнюю разрушительную мощь:
— Разведку самолетами вести не далее шестидесяти километров.
— Какими самолетами? — Болдин перешел на шепот. — На аэродромах первой линии немцы вывели из строя почти всю нашу авиацию.
Пропасть разверзлась под ним. И все же он, чувствуя как отнимаются руки и ноги, договорил фразу, заранее обдуманную. И эта фраза, в конечном счете, спасла ему жизнь.
— Немец хочет овладеть Белостоком, — четко произнес он. — Прошу разрешения вылететь туда немедленно.
Нарком некоторое время раздумывал.
— Давайте, только недолго. Не надо подменять командарма, стеснять его инициативу. Голубев сам по себе неплохой вояка, — сказал Тимошенко.
— Слушаюсь.
— Никаких механизированных частей, артиллерии, особенно зенитной, не применять. Как поняли?
— С-у-шюсь, товарищ Маршал Советского Союза!
— Никаких иных мер, кроме разведки в глубь территории противника на шестьдесят километров.
— С-у-шюсь… Так точно.
Положив трубку, Болдин позволил себе расслабиться. Его личная судьба на несколько часов вперед прояснилась. Разрешение вылететь в Белосток получено. Что бы там ни стряслось, сейчас главное — прочь из штаба. Не зря Павлов мечется. Понимает. С минуты на минуту Москва узреет, что случилось на границе. И ее гнев будет пострашнее немецких бомб. Итак — быстрее на аэродром! В наркомате обороны ясности нет. Зато маршал уже назвал немцев «противником». Это уже кое-что. Но разве такие меры сейчас нужны? Разве к такому ответу все готовились?
Главная задача — немедленно сообщить командующему о разрешении насчет Белостока. И об указании товарища Сталина применять авиацию только в целях разведки.
Абсурдность этих указаний была очевидной для Болдина.
Однако Москва разобралась быстрее, чем он предполагал. Переступив порог павловского кабинета, он услышал слова «немедленно» и «красный пакет» и понял, что долгожданный приказ получен. Это была задача для штаба.
