— Нет, я один.
Потом, уже на самом пороге, еще раз обернулся и позвал Джека.
На улице прежде, чем сесть на своего жеребца, Вилья сказал Джеку, подмигнув:
— Тебе лучше уйти отсюда, курносый. Парни выпили, а из-за девицы любой мексиканец даже в трезвом виде черт знает что может натворить.
Он вскочил на коня и ускакал в ночь. Постояв, Джек побрел по длинной запущенной улице в город.
Проехала конка, запряженная одним мулом и набитая подвыпившими солдатами.
Пронеслись открытые коляски, в которых сидели офицеры с женщинами на коленях.
Под пыльными, голыми деревьями аламо в каждом окне торчала сеньорита, внизу, закутавшись в плед, стоял ее кабальеро.
Фонарей не было. Ночь была полна неуловимой экзотики: во мраке бренчали гитары, слышался смех, обрывки песен и тихий разговор.
Изредка из тьмы появлялись группы пешеходов или отряды всадников в высоких сомбреро и серапе, наброшенных на плечи, и тут же снова растворялись в ночи.
Видимо, происходила смена караулов.
Когда Рид вышел на площадь, он увидел автомобиль, мчавшийся из города.
Джека догнал какой-то всадник. Фары машины осветили его и всадника — молодого офицера в широкополой шляпе.
Заскрипели тормоза, автомобиль остановился, и сидевший в нем закричал:
— Стой!
— Кто говорит? — спросил всадник, поднимая своего коня на дыбы.
— Я! — из автомобиля выскочил человек, оказавшийся на свету толстяком-мексиканцем со шпагой на боку.
— Как поживаете, капитан? — спросил офицер толстяка и мгновенно соскочил с коня.
Они обнялись.
— Прекрасно! А вы? Куда едете?
— К Марии.
Капитан расхохотался.
— Не советую, — сказал он. — Я сам еду к Марии. Если застану вас там, то застрелю на месте.
— Я все-таки поеду. Я стреляю не хуже вас, сеньор.
— Но согласитесь, — сказал капитан кротко, — что нам обоим там делать нечего.
— Несомненно.
— Эй! — крикнул капитан шоферу. — Поверни машину, чтобы свет падал прямо вдоль тротуара, а мы встанем спиной друг к другу и будем расходиться, пока ты не сосчитаешь до трех… Кто из нас первый прострелит другому шляпу, тот и поедет к Марии!
Они вынули револьверы и начали быстро вращать барабаны.
— Быстрей, быстрей, — сказал капитан. — Мешать любви всегда опасно.
— Готов! — закричал всадник.
— Раз! — крикнул шофер. — Два!..
При тусклом свете фар толстяк вдруг круто повернулся, и в ночной тишине прогрохотал выстрел. Широкополая соломенная шляпа всадника, еще не успевшего встать лицом к сопернику, смешно запрыгала в десяти шагах от него.
Всадник повернулся, как ужаленный, но капитан уже садился в автомобиль.
