— Работал, — отозвался вновь потухший Боря, — а перед самой Войной в Фанских горах был. В альплагере. Был я в том лагере. С Фаррухом ездили. Развалины одни…
Борису было хреново. Очень. Надежды на Дивизию таяли с каждой минутой. Даже то, что основная задача разведки была уже выполнена, не радовало. Да, Дивизия готова принять и Бригаду, и гражданских. И места всем хватало, и ресурсов. Осталось только установить связь с Пчелинцевым… Маршрут проложен. Переправа под Самарой вполне решаема. Проблема мелкая. Уфимцы обеспечат коридор через Петропавловск, а Умид — проход хоть до Пенджикента, хоть до Душанбе. Воевать ни с кем не придется. Это, если смотреть на плюсы, забыв о минусах.
Родных так и не нашел. Вдруг мелькнула надежда, что пожилой полковник что-то знает. Но всего лишь, папин знакомый по старым делам. Если папа выжил, почему с ним не связался? Еще и Андрей пропал и неизвестно, жив ли вообще. Что делать дальше — непонятно… Ехать к Фарруху и попытаться пройти в Проклятое ущелье? Или искать Андрея? Где искать? Надеялись, что он в Матче…
От размышлений отвлек вопрос Пилькевича.
— В каком лагере Вы были с Фаррухом?
— Артуч, кажется, — попытался вспомнить Юринов.
— Виктор ездил в Алаудин.
Другой лагерь? Надежда вспыхнула с новой силой.
— Где это?
— Соседнее ущелье. Пасруд.
— Где злые духи?
— Оно самое! — Пилькевич многозначительно посмотрел на Рюмшина.
— Вы о чем? — спросил тот.
— О Витьке, Сергей Павлович. О том самом альпинисте, который все-таки в Пасруде! О Викторе Юринове, отце сержанта! О моей вчерашней гипотезе.
— Они живы? — вопрос дался Борису с трудом.
— Не хотелось бы зря обнадеживать… — начал Пилькевич.
— Живы, — оборвал полковника Дамир, о котором успели забыть. — Все твои живы.
Присутствующие уставились на него как на привидение. Потом Рюмшин грохнул по столу кулаком:
— Мне кто-нибудь объяснит, что тут происходит? Какого хрена мы уже два часа обсуждаем секретные вещи при постороннем, как будто он шкаф или тумбочка! А, Паша?
Махонько побледнел и, как обычно, постарался стать маленьким. Привычно не получилось.
— Сергей Павлович, — произнес «язык» Ирбиса, — не надо ругать капитана. Быть незаметным — моя профессия. Тем более, я не просто так стою, а жду ответа. И, главное, сказал вам еще не всё, что должен.
Рюмшин попробовал унять раздражение. Сам виноват не меньше подчиненного. Слишком много сюрпризов для одной ночи!
— Слушаем Вас!
— Меня зовут Дамир. Больше нет смысла скрывать имя. Вам просили передать. На рассвете двадцать первого в районе Анзобского туннеля не будет ни одного человека Бодхани.
