Ракеты взлетали и падали, вспыхивали и гасли. Но одна ракета — самая яркая, самая большая — не упала, а полетела высоко-высоко, в самое небо!
— Да ты смотри, Сережа, — закричала Таня, — на этой ракете тоже красный флажок!
— Это они празднуют победу, — сказал Сережа. — Молодцы эти маленькие мастера!
— Да-да! — радостно подхватила Таня. — Они прогнали Оловянного Генерала, правда, Сережа? А теперь они дома… Ох, а мне как хочется домой, Сережа!..
Глава двадцать третья
ВОТ И СКАЗКЕ КОНЕЦ
— Игралочка, да где ж она,
Игралочка, твоя страна?
Туда не ходят корабли,
На свете нет такой земли,
Ее ты выдумал!..
— Ну что ж,
На правду этот сон похож.
Дети стояли, взявшись за руки. Сонные, притихшие, жались к ним Булька и медвежонок.
На улицах было совсем темно, потому что наступила ночь и пора, давно уже пора было возвращаться домой.
Враг был разбит, разбит в буквальном смысле слова — на мелкие кусочки. Бесславно окончил свои дни Резиновый Крокодил. Чудесная машина превращалка выручила детей. И друзья помогли им в пути.
Но дети знали, что Оловянный Генерал еще цел, а дом с волшебными окнами не найден.
— Как темно! — сказала Таня.
Она подняла руку, в которой крепко держала палочку с серебряным фонариком, и на осветившейся молочным светом улице дети увидели Старого Фонарщика.
Он шел в своей белой пушистой шубе и держал в руках простую палочку.
Вот он взмахнул ею, и — красные, зеленые, синие — вспыхнули сразу все фонари и осветили волшебным светом улицу Игрушечного города.
И сейчас же тоненький-тоненький хор детских голосов раздался вокруг и по улице побежала толпа крошечных белых малюток.
— В лес! В елочный лес! — кричали они.
А за белыми малютками бежали красные лисички, золотые петушки, мохнатые волки.
— В лес! В елочный лес! — кричали они.
— Пора отпустить друзей, — сказал голос Старого Фонарщика над самым Таниным ухом, и Таня сразу вспомнила свое обещание, данное доброму Морозке в старом лесу.
Она нежно поцеловала маленького медвежонка, который уже сладко спал у нее на руках, и передала его Старому Фонарщику.
— Отнесите его, пожалуйста, домой, — сказала она, — и кланяйтесь дедушке Морозке, и Михаилу Иванычу, и лисичке. Мы непременно придем к ним еще раз!
Булька прыгал то в Сережины, то в Танины руки и что-то горячо выкрикивал, но так торопился, что понять его было невозможно.
Вот и он ускакал за Старым Фонарщиком, и дети остались совсем одни.
В окошках гасли огни — это игрушки укладывались спать.
Детям видно было, как сидят в креслах дедушка Мяч и бабушка Кукла и старые их белые головы клонятся от сна.
