Глядя в потолок, я представлял ту разрушенную часть дома, поле боя, их голого медведя с чешуйками, взрывающиеся помидорки на цветах. Продолжая видеть весь этот сумбур во сне, я наблюдал, как вокруг меня летают и плавают миллионы непонятных ангелов. Последнее, что я помню, как впиваюсь зубами в кору дерева и начинаю высасывать карамельное молоко.
Я не знаю, сколько прошло времени. Проснулся я от того, что меня толкают в плечо. Это была мама, она ласковым голосом говорила:
— Вставай соня, уже утро. Иди мыться, будем завтракать.
— Все события проспишь, — хихикал рядом отец.
Вместо ответа, я насупился и, прикрываясь высохшей одеждой со стула, отправился в ванную, которая теперь имела больший смысл.
На улице уже было светло. Мой мозг воспринимал все ночные события как сон и решил пока не думать на эту тему. Тем более что это всё жизнь ангелов и меня это не касается. Аполлионы уже плавали среди рыбок, и мы с отцом, нырнув и, подплыв ближе, пожали им руки.
— Доброе утро, — сказал Аполлион младший.
— Доброе, доброе, — сказал я и улыбнулся.
— Водопад включите, — крикнул мой отец.
Сверху полилась тёплая вода, которая будила не хуже, чем чашка свежесваренного кофе «Молд». Приятно плавать на голодный желудок, зная, что скоро тебе дадут приятное, ни к чему не обязывающее молоко.
Я прислушался к своим ощущениям и понял, что происходит что-то странное. Я постарался представить жареную картошку, борщ, шашлык с поджаристыми кусочками мяса на вымокшем лаваше, но захотел молоко.
— Как насчёт молока? — спросил я мужчин, проверяя свою догадку.
— Я бы с радостью, — ответил мой папа.
— Сейчас выйдем и дрябнем по кружечке, — ответил Аполлион старший.
— А шашлык не хочется? — подозрительно посмотрев на них, спросил я.
— Хочется, но где же его достать? — спросил Аполлион младший. — Давайте лучше молочка. А потом сообразим что-нибудь другого.
— Всё с вами ясно, — улыбнулся я.
— Что тебе ясно? — строго спросил папа.
— Подсели, — коротко ответил я.
— Ничего мы не подсели, — хором ответили они и, переглянувшись друг с другом рассмеялись.
Рыбки осмелели и иногда тёрлись об мои ноги, что вызывало неприятные ощущения. Мне захотелось выйти и рассказать всё Аполлиону младшему. Держать в себе свои догадки, уже не было сил.
Я поднялся по мраморным ступенькам, завернулся в полотенце и, подозвав рукой Пола, шепнул ему:
— Ночью кое-что случилось, нам нужно поговорить.
— Энурез? — рассмеялся он.
— Дурак, — улыбнулся я и легонько щёлкнул его по лбу в стиле Тани.
