Онуэль к этому времени уже сорвала с этого же дерева большой лист похожий на лист фикуса и сложив его пополам, прижала чуть ниже пореза. Молоко плавно стекало по стволу и попадало на лист. Когда жидкость накопилась на чуть сложенном листочке, ангел подозвала жестом моего папу и причмокнула губами, показав, что это съедобно.
Он улыбнулся и подошёл к листу с уже большой белой струйкой. Он подставил свой рот к кончику листка и Онуэль наклонила его. Молоко потекло в рот папе и тот стал пить его очень мелкими глотками.
— Кто ещё будет? — спросил он, устав пить из очень тонкой струйки. — Это обычное молоко, которое мы только что пили из стаканов, ничего особенного.
Онуэль убедилась, что никто из нас не собирается убеждаться в индентичности вкуса, не думая плюнула на землю и взяла горсть смоченной слюной земли. Она размяла её пальцами и замазала свежие порезы. Потом она вытерла руки освободившимся листиком и втоптала его в ямку и присыпала.
Потом она нежно провела по стволу и булькнула что-то вплотную прижавшись к дереву лбом. Было ощущение, что она поблагодарила дерево за выпитое молоко. В это время, Аполлион старший подошёл к нам с небольшим зелёным плодом. Он только что сорвал его с молочного дерева неподалёку и стал демонстрировать нам находку.
Кожура плода состояла из нескольких тысяч каких-то малюсеньких трубочек. Я потрогал его и он напомнил мне персик своей шероховатостью. Аполлион старший попытался разломить его, но не смог.
Онуэль увидела его находку и стала вздыхать, словно была окружена непослушными детьми. Она ничего не сказала, и взяв нас с Аполлионом младшим за руки, продолжила путь по лесной тропинке.
— Вы скажите этому мужчине, что эти плоды не съедобные, — не оборачиваясь, сказала она.
Аполлион хотел обернуться и повторить её слова, но сзади уже послышался выплёвывающий звук. Его отец уже кашлял и вытирал свой язык рукавом. Женщины смеялись над ним, а Онуэль так естественно закатила свои глаза, что я узнал человеческие повадки.
Когда мы прошли дальше по тропинке, мы увидели множество женщин, которые подносили кувшины к стволу и пристёгивали их на разных уровнях специальными кожанными сбруями. Некоторые из ловких белых красавиц, делали это в воздухе, аккуратно махая крыльями. От этого потока воздуха, листва, похожая на листву фикуса раскачивалась и изредка падала на землю, вращаясь как лопасть вертолётика.
Все женщины делали разрезы на стволе при помощи собственных нижних клыков, вытирая затем свои губы от белого сока. Они были похожи на древесных вампиров, которые вышли на охоту. В отличии от оригинала, их жертвы не становились вампирами, а продолжали давать вкусное карамельное молоко.
