— Слава Богу, дышит, — сказал он и нервно глянул на окружающих.
Отец Аполлиона уже сидел на корточках у самого края бассейна и вытягивая обе руки, сказал:
— Володя, давай её сюда. Её нужно положить. Девочки, полотенца постелите.
Даша и Надя быстро выполнили его просьбу и, к этому времени, Аполлион старший уже нёс девочку с большими безвольно свисающими крыльями к полотенцам. Он положил её и приложил ухо к груди.
— Бьётся, — улыбнулся он. — Нужно чтобы она очнулась.
Я первый раз увидел ангела ребёнка. Судя по внешности, мы были с ней одного возраста. Я вспомнил, какой горячей должна быть их кожа в нормальном состоянии и решил проверить температуру несостоявшейся утопленницы. Я подошёл ближе и сев на корточки, положил свою руку на её лоб.
Лоб словно обжёг меня, и уже через секунду, я провалился в темноту и почувствовал, как рука вместо лба сжимает большую горсть влажной земли. Я попытался открыть глаза, но услышал взрыв рядом. В моё лицо прилетело несколько комков чернозёма. Я проморгался и увидел клубы чёрного дыма вокруг. Несмотря на сумерки, я увидел, что рядом со мной лежало два трупа в военной форме, их глаза были открыты.
Я почувствовал ужасный страх, который продолжался уже два часа подряд. Белыми от напряжения пальцами, я сжимал свой автомат, запах масла которого, смешивался с гарью затянувшегося боя. Каска на голове ужасно мешала, ремешок от неё, уже расцарапал мой подбородок, но я не обращал на это внимание.
Выполняя приказ, я выглядывал из окопа и умело целясь, пытался совместить мушку с прорезью прицела и далёкими вспышками вражеского пулемёта. Словно вспышками на дискотеке, пулемёт освещал атакующие фигуры, делая их движения рваными и прерывистыми. В одну из вспышек фигура бежит, а в другую уже исчезает. И я понимаю, что мой сослуживец уже упал на землю, сражённый пулей.
Хочется реветь, но я уже прицелился и нажимаю на курок. Автомат дёргается в руках и выпускает три пули, больно ударяя меня в нижнюю челюсть. Я вижу, что пулемёт перестаёт сверкать, но уже через две секунды, я снова вижу вспышку с того же места, затем слышу глухой щелчёк своей каски. Мгновенная острая боль, почти одновременно с выстрелом и в глазах меркнет.
— Зачем вы меня разбудили, — слышу я мелодичный детский голос в темноте. — Нас нельзя будить. Нас нельзя будить. Голос будет ...
Её голос замолкает и я слышу как моя мама трясёт моё тело и зовёт меня. Я очнулся, открыл глаза и оказался снова у бассейна. Девочка ангел, открыла глаза и убрала мою руку со своего лба. Её кожа была очень горячая.
