«Разыскивается…» — успел прочитать Юрий, когда за его спиной насмешливый голос произнес:
— Интересуетесь документами новой власти? Хорошо. Даже похвально.
Юрий обернулся. Перед ним стоял Бонифаций, одетый чересчур франтовато даже для большого праздничного дня. Юрий рванулся к нему, но остановился под насмешливым взглядом. Нескрываемое презрение светилось в каждой складке морщинистого лица Бонифация, смотревшего на Токина явно враждебно.
— А тут все беспокоились: в эвакуационной суете пропала спортивная знаменитость! А ценности Советской власти подлежали вывозу!
Бонифаций поправил большой галстук бабочкой, издавна служивший объектом насмешек старогужских босяков, и спросил:
— Торопишься куда аль просто так?
— Просто так, — глухо ответил Токин, стараясь представить себе, что кроется за словами Бонифация, и как действительно его искали, и каким подонком он, наверно, выглядит в глазах друзей. Да еще теперь, появившись здесь, в своем городе, в первые дни установления новой власти.
— Пройдемся, у меня полчаса есть. Коль желание имеется…
— А ты куда торопишься, Бонифаций, если не секрет? — смерил Юрий оценивающим взглядом яркий наряд старика Карно.
— Как куда? Господ офицеров мыть! Наше дело такое — банное! Всякий человек должен быть чистым… — сказал Бонифаций и добавил: — Если, конечно, чистая совесть позволяет иметь чистое тело…
Не говоря больше ни слова, они пошли рядом, уступая дорогу встречным и невольно прижимаясь к стене, когда, ухая сапогами, навстречу попадался немецкий патруль, даже не удостаивавший их взглядом.
— А насчет Пестова, если интересуешься, то поздно… — внезапно и глухо сказал Бонифаций, и в его голосе что-то дрогнуло.
Юрий посмотрел на старика.
— Не туда смотришь. Ты не на меня смотри. Вот куда, — он почти незаметно кивнул в сторону универмага.
И только тут Юрий увидел два продолговатых предмета, которые раскачивал ветер под балконом старого, обрушившегося всеми пролетами Дома торговли. Он остановился, невольно повернувшись к повешенным всем телом.
— Идем, идем, — прошептал Бонифаций. — Здесь стоять негоже. Долго в комендатуре объясняться придется…
Он дернул Юрия за рукав, и тот машинально пошел за стариком, не в силах заставить себя отвернуться.
Повешенных было двое. Ближний — седой старик, маленький, сухонький, в фигуре которого застыл немой вопрос: «За что?» Его немощность подчеркивала грузная фигура второго человека, в котором Юрий без труда признал Пестова.
