Перед нами отголоски дискуссии, проведенной в Художественном Центре. Посвященная будущему культуры, она, естественно, сконцентрировалась вокруг подколзинского „Кнута“, сосредоточившего в себе все наши нервные узлы, все наши болевые точки и предложившего перспективу.
Естественно, устное выступление судится по одним законам, а публикация — по другим. Мера ответственности слова, которое вышло из типографии, растет в прогрессии геометрической.
То, что исследование еще в рукописи, не слишком волнует и смущает господ Демьянова и Маркашова — нравы сегодняшней публицистики! После приличествующих реверансов по адресу создателя книги они отважно бросаются в бой. Симптоматично, что каждый из них стремится хоть как-нибудь приспособить вневременное творенье Подколзина к злободневным узкопартийным целям.
Вполне либеральный „Вечерний звон“, как известно, избрал своим девизом, украшающим заголовок, восклицание „vivos voco“. Будит живых, хотя с этим запалом можно разбудить и усопших. Но патетика почтенного органа и заставляет усомниться в том, что автор статьи владеет предметом. Попытка нового Виссариона представить мыслителя такого калибра как апостола кнута и шпицрутена, низвести этот галактический ум до своего бытового уровня вряд ли требует особой реакции. Люди, ушибленные цитатами, не могут без них ступить ни шагу, способность к самостоятельной мысли и собственным выводам минимальна. Галоп, верхоглядство, срез первого слоя. Все не понято и не переварено. Во всем привычная для радикала зависимость от терминологии, боязнь глубины и анализа. „Ввяжемся в драку, а там видно будет!“
Под тем же лозунгом действуют громовержцы, кучкующиеся в газете „Ужо!“. Право же, он подходит им больше, чем девиз этого органа мысли „Ужо тебе…“ — из „Медного всадника“.
Кому грозят, спрошу я попутно, патриотические витии? Кому? Сегодняшним реформаторам? Всем реформаторам? Тени Петра, который когда-то реформы начал? Но это бессильная угроза. Уж если побеспокоили Пушкина, вспомнили бы, что этот возглас вырвался в минуту отчаянья из уст безумца (так справедливо назвал его Александр Сергеевич), раздавленного копытом истории. Грозить же истории нелепо.
Еще нелепее и потешнее Подколзина привлекать в соратники и в дореформенном кнуте видеть желанную панацею. Пафос фундаменталистов поверхностен не менее пафоса прогрессистов. Последние верят, что главное дело внедрить в наши квартиры сортиры, первые — стойкие патриоты, знают, что у Руси свой путь и место нужника — на дворе.
