— Это она? Это ее по телевизору показывали? — Девушка прерывисто дышала.
Валманн испугался, что она упадет в обморок прямо у него в кабинете.
— Принести воды? — спросил он.
Она покачала головой.
— Так ты знаешь… эту женщину на фотографии? — спросил он немного погодя.
Она кивнула, закрыв лицо руками:
— А что с ней?..
— Ее убили.
— Это о ней по телевизору говорили?
Он кивнул.
— А кто?
— Мы не знаем. И я не вправе об этом разговаривать. — Но что-то в его голосе, очевидно, выдало его.
— Неужели это он?
Опять она разоблачила его. Валманн глубоко вздохнул:
— Мы ничего не знаем наверняка.
Она начала плакать, сначала тихонько, жалобно завывая, затем сильнее. Валманн попытался вспомнить, куда он засунул бумажные носовые платки, но так и не смог. Он стоял и не знал, что для нее сделать. Наверное, лучше всего не делать ничего.
— Так ты ее знаешь как Кариту? — спросил он, когда она немного успокоилась.
— Ну, это, конечно, не настоящее имя, — всхлипнула она.
— Почему?
— В нашем ремесле никто не называет своего настоящего имени. Более экзотично с «псевдонимом». — Она попыталась скривить губы в улыбке. — И надежнее.
— Так ты хочешь сказать… — До Валманна начало доходить, что означали ее слова. — Ты хочешь сказать, что эта женщина на фотографии была одной из тех, кто «работает» в здешних барах? — Теперь он еще яснее вспомнил эпизод в четверг вечером, все детали, которые он все время пытался отодвинуть, ее ловкие прикосновения, профессиональную хватку, шепот на ушко про дешевый тариф для таких «красавчиков», как он.
— Верно. Ну, ты прямо Эйнштейн.
— И это правда? Ты уверена, что она этим занималась?
Девушка попыталась собраться, вытерла слезы тыльной стороной ладони, а затем ответила без всякого притворства:
— Мы какое-то время держались вместе. Хорошо работать в паре. — Она говорила об этом как о чем-то само собой разумеющемся. — Но я ее давненько не видела. Я подумала, что она нашла подходящего парня и забросила эти игры. Так это был он?
Ему пришлось прервать ход ее мыслей. Не мог же он пуститься с ней в дискуссию!
— Итак, ты утверждаешь, что Карин Риис… Это ее настоящее имя, — вставил он в ответ на ее вопросительный взгляд, — что она… была проституткой?
— Honi soit qui mal у pense!
— Что-о?
— Пардон, это по-французски. — На этот раз ей удалось изобразить на лице некое подобие улыбки, как бы назло ему, чтобы еще раз подчеркнуть его невежество. Еще одно очко в ее пользу. — Это означает нечто вроде: «Пусть стыдится тот, кто дурно об этом подумает». Впрочем, мой псевдоним Лолита, — добавила она, засунула большой палец в рот и закатила глаза. Если бы не потекшая краска с ресниц, она могла бы сойти за девчонку лет пятнадцати-шестнадцати.
