Особое внимание Властелин уделил информатизации общества, развитию местного самоуправления, ипотеке, помощи бедным и людям с ограниченными возможностями.
Своей речью, которая продолжалась около трех часов, Властелин завораживал толпу, речь неоднократно прерывалась приветственными возгласами, продолжительными аплодисментами и восторженным ревом.
Далее Властелин поздравил самого себя и всех землян с выдающимися достижениями и более четырех часов отвечал на вопросы граждан с мест.
Умело подобранные вопросы, как уже говорилось, являлись продолжением темы сегодняшнего доклада и способствовали ее дальнейшему раскрытию. Подготовленный Властелин отвечал на них доходчиво и со вкусом, много шутил, вызывая одобрение присутствующих и телеаудитории.
После окончания конференции, Властелина долго благодарили, называли спасителем Отечества, желали крепкого здоровья и дальнейших успехов в его неустанном труде на благо землян.
Потом, усталый, но воодушевленный Властелин, пожимая протянутые руки, покинул конференц-зал. Ввиду несомненного успеха сегодняшнего мероприятия, всех его организаторов ожидали высокие государственные награды.
Сквозь толстую решетку камеры были видны отблески света из расположенной невдалеке дежурки. Иногда доносился гогот веселившихся стражей, коротавших время за немалой бадейкой эля, которую они стащили на кухне у зазевавшихся поваров, и рассказывающих друг другу скабрезные истории из жизни двора.
Гулко хлопали двери, когда охранники, один за другим, выходили из дежурки, чтобы наскоро облегчиться, освобождая место для свежего напитка. Тогда, порывом сквозняка, доносилось зловоние давно не чищеного отхожего места. Однако узников, ютившихся на устланном соломой полу тесной камеры, этот запах ничуть не беспокоил – не лучший аромат шел от стоявшего тут же бака без крышки, который не выносили уже несколько дней, да и от самих себя пахло далеко не духами.
Их было четверо – исхудавших, запаршивевших и заросших до самых глаз, с синяками, трудно заживающими ссадинами и кровоподтеками, которые нечем было смыть – вода в камере не была предусмотрена. То, во что они были одеты, трудно было назвать одеждой – это были испрелые и расползающиеся по-живому лохмотья, похоже, вышедшие из-под иглы портного несколько десятков лет тому назад.
Изредка они обменивались короткими фразами и репликами – на большее не хватало сил. Но есть не хотелось, их ссохшиеся желудки привыкли к суточному рациону – краюхе черствого, глиноподобного хлеба и кувшинчику протухшей воды. Часто охрана забывала принести и это. Сидя здесь, в подземных застенках дворца, они давно потеряли всякий счет времени.
