Приключения Огуречной Лошадки | страница 33
— Вот и хорошо. И ложись на постельку, и засыпай, — пела тётка Полина, разувая её и укладывая поудобнее. — Спи, глазок, спи, другой… Баю-бай! Баю-бай!
Сквозь сон Катя слышала, как Дятел стучал клювом в стекло, будто предупреждая её об опасности, но не в силах была оторвать голову от подушки.
А Полина, не теряя времени, обшаривала её.
— Что получится у моей Алексашеньки, ещё неизвестно. А у меня — вот оно! Своё! — подкинула она на ладони украденный узелочек с семенами. — Посажу и озолочусь! И ни от кого не завишу.
Катя проснулась только под вечер. Сунула руку в карман. Узелочка не было. На форточке сидел Дятел и стучал клювом в стекло. А над ним радостно орали вороны:
— Обокрали! Обокрали! Обманули дурака на четыре кулака!
— Горе-то, горе… Плачь не плачь — не вернёшь. — Дятел только качал головой. — Пойдём-ка к профессору Хвостатову. Он умный, а Кротиха у него ещё умней.
Профессор мыл посуду. Кисточки его ушей и хвост ещё больше поредели, но глазки светились тихой радостью.
— Кротя! Кто к нам пришёл! — воскликнул он, снимая фартук, и бросился обнимать Катю.
Дятел, смущённо и радостно улыбаясь, топтался рядом.
Кротиха, в бархатном коричневом халате, в золотых очках, выплыла из своей спаленки с журналом в толстой лапе.
— Мивый! Постафь сяйнисек, а то у меня стой-то гоовка боит…
— Да что там! Мы сейчас поможем! — отозвался Дятел.
Вдвоём с профессором они быстренько собрали угощение. Дятел открыл клювом банку сардин. Хвостатов — чик-чик-чик — нарезал хлебушка. Катя заварила чай.
— Вот и снова вместе! — потирая сухонькие лапки и улыбаясь, сказал профессор.
— А мы по делу, — с ходу начал Дятел.
Катя и моргнуть не успела, как он всё рассказал. Профессор слушал, качая головой, и кисточки его ушей тоже мерно покачивались. Он не знал, что делать. Зато Кротиха, оторвавшись от своего журнала и глядя поверх золотых очков, вдруг сказала:
— А сто вы войнуетесь-то? Подумаес, деёв-то. Пускай себе сазают семеськи. А уязай мы снимем. И фсё. И ясатки — насы!
— А как? — почесал Дятел в затылке.
— А вот как: мои ётственники зывут в огоёде у тётки Полины, и у этого изобьетателя дуяцкого, и у этого дуяка Повая. Сказу им, стоб стаязыли, а как поспеет уязай — съязу собияли. Нотью. Когда темно. Вот и фсё! И фсё в поядке! Насы фсе ясатки! — И Кротя засмеялась так, что её бархатное брюшко заколыхалось.
— А что! — Дятел подпрыгнул и посмотрел на всех одобрительно. — Нам больше ничего не остаётся делать.
От радости, что всё ещё можно спасти, и Хвостатов, и Катя, и Дятел развеселились. Хвостатов подсел к своему фортепьяно и сыграл весёлую полечку. Кротя слезла с дивана и, навалившись на плечо дорогого муженька, запела каким-то невероятно тоненьким голоском:
