— Тебе правда отрезали зебб? — спросила она наконец. Только услышав голос, я понял, что встретил женщину, и страшно перепугался. К счастью, какое-то внутреннее чувство удержало меня от открытой демонстрации страха, иначе — теперь-то я знаю — Акива никогда бы это не простила.
— Что такое зебб? — спросил я. Фыркнув, девочка протянула босую ногу и ткнула меня под живот.
— Там.
— А… а что в этом странного?
Она звонко рассмеялась:
— Бедненький. Отец говорил, всем дзагхлам отрезают.
Что-то во мне оскорбилось такому пренебрежению со стороны девчонки, и, не подумав, я брякнул:
— Я человек, а не дзагхла.
— Нет, дзагхла! — Акива спрыгнула на дно повозки и дернула за цепь, которой я был привязан к борту. — Вы, с кораблей, все дзагхлы.
— Мы люди!
— У людей ничего не отрезают, — сказала она весело.
Я отвернулся, но Акива потянула за цепь и заставила меня вылезти из угла. Фыркнув еще разок, она уселась на пол, скрестила ноги и принялась разглядывать мой пятнистый комбинезон.
— Как вы делаете вещи? — спросила девочка, насмотревшись. — Вы же никогда не останавливаетесь.
— Есть заводские баржи… — пробормотал я. — У центряков…
— Центряки? Кто это?
— Они едут на больших кораблях в центре Колонны.
Акива нахмурила лоб.
— А что, бывают маленькие корабли?
Тут я, не выдержав, рассмеялся, на миг забыв, где нахожусь. Много позже Акива призналась, что именно в этот миг решила, что я ей нравлюсь. Но тогда она рассердилась и пнула меня ногой. Потом, удивившись, пнула еще раз, но удары были совсем слабые, и я лишь молча отполз назад. Девочка изумленно моргнула.
— Тебе что, не больно? — спросила она недоверчиво.
Я покачал головой. Акива открыла рот, подумала, и внезапно рассмеялась.
— Ха, да у тебя там ничего нет! — гикнув, она схватила меня за волосы и вытащила обратно в центр повозки.
— Ты смешной, — заявила юная дикарка. — Отец сказал, ты мой раб. Будешь слушаться, я тебя бить не стану. Усек?
— Да, госпожа, — ответил я покорно. Девчонка фыркнула, точно как Синухет.
— Я Акива, дочь Аль-Карака, охотница Вселенной! А ты кто?
Я представился. Оказалось, Акива не знает, что такое «эскулап». Когда я объяснил, она долго смеялась, а потом сказала, что у дзагхл даже слова неправильные, если ученик табиба носит имя змеи. Позже я узнал, что бедуины называли своих эскулапов «табибами», а «эскулапом» у них звалась маленькая безобидная змейка с желтыми пятнышками на голове.
Первые сеги Акива жадно расспрашивала про нашу жизнь. Она знала о Колонне даже меньше, чем я о бедуинах. Сильнее всего Акиву поразило, что мы держим женщин отдельно, на особых кораблях, а почти всем мужчинам отрезают «зеббы».
