Попадались мне иногда детские журналы того времени. В одном из них очень понравился мне рассказ, героями которого были мальчики, ведшие бодрую, энергичную жизнь в Канаде. С тех пор эта страна казалась мне всегда особенно привлекательною. Мальчики эти весною пробуравливали кору берез, подставлялси жолоб для стекавшего изнутри дерева сладкого сока и пили его. И у нас в окрестностях Дагды собирали этот сок в кувшины, и я пил его, но канадский сок был мне вкуснее.
Смутно вспоминается и до сих пор какой‑то рассказ из малороссийской жизни; в нем видную роль играл бандурист и описана была, кажется, гибель какой‑то девушки. Рассказ этот положил в моей душе основание для того поэтического представления о Малороссии, которое под влиянием опыта дальнейшей жизни еще более развивалось и крепло.
Для многих русских Малороссия — самая поэтичная и привлекательная часть России. Нравятся белые хаты среди зеленой листвы деревьев и цветов, нравятся песни, проникнутые глубоким чувством, влечет к себе остроумие, веселость и добродушие населения. Немалое значение имеет и то, что здесь положено было начало русскому государству. Поэтому встреча с украинскими сепаратистами, ненавидящими Россию, изумляет русского человека и глубоко ранит сердце его. Представляется непонятным их искаженное понимание начала русской истории; чувствуется как нечто нравственно предосудительное, предпочтение ими провинциальных обособленных ценностей совместному творчеству всех трех ветвей русского народа, создавшего великую державу с мировою культурою.
Самая замена многозначительного имени Малороссия именем Украина (то есть окраина) производит впечатление утраты какой‑то великой ценности: слово Малороссия означает первоначально основная Россия в отличие от приросших к ней впоследствии провинций, составивших большую Россию{8} (точно так же часто, говоря о больших столичных городах, о Париже, Лондоне и т. д., говорят о центральном малом Париже, Лондоне и т. д. в отличие от большого Парижа, то есть города вместе с тяготеющими к нему пригородами).
Большим удовольствием для всей семьи были приезды из Риги старших детей Витольда и Онуфрия на Рождественские и летние каникулы. Особенно привлекал меня к себе брат Витольд своим серьезным, несколько меланхолическим характером и добротою, чертами, сходными с характером нашей матери. Я знал, что он хорошо пишет русские сочинения и любит науку.
Брат Онуфрий, Антя, как его звали уменьшительным именем, своею живостью, веселостью и общительностью более походил на отца. Братья читали матери вслух русских классиков, Гоголя, новые произведения Тургенева и т. п. Это чтение производило на меня большое впечатление особенно тогда, когда читалось произведение, близкое моему пониманию, например, «Вечера на хуторе близ Диканьки».
