— А что случится завтра, если сегодня мы будем принадлежать друг другу?
— Очень многое, — ответила она. — Не сомневаюсь, что в постели вы будете страстным любовником, но я не могу забыть, с какой враждебностью вы встретили меня, когда я приехала. Теперь ваше отношение ко мне резко изменилось. Настолько резко, что в вашу искренность трудно поверить.
— Вы считаете, что во мне говорит лишь похоть? — мрачно спросил Витторио, и было заметно, как на его скулах заиграли желваки.
Лили пожала плечами и откинулась на спинку стула.
— Других мотивов вашего поведения не вижу.
Неожиданно она подумала, что его влечет к ней еще и потому, что она, как и его жена, англичанка, и этим напоминает ему покойную. У девушки сразу испортилось настроение, и она твердо решила, что сегодня Витторио не удастся добиться своего.
— Видимо, я ошибся в ваших чувствах: они совсем не глубоки.
— Сейчас они и не могут быть другими, — заметила Лили. — Да и ваши тоже. Мы совсем не знаем друг друга.
— А разве существует лучший способ узнать друг друга, кроме физической близости?
Лили улыбнулась и отпила вина.
— Вы, как я вижу, истинный сын своей страны. У нас, в Англии, принято иначе. Сначала мы знакомимся, потом влюбляемся, и уж после этого происходит все остальное.
— Это звучит как‑то очень скучно. — Витторио уже улыбался, и Лили почувствовала, что можно расслабиться, поскольку разговор шел в полушутливой форме. — Тут вам ни трепета, ни жара, ни огня в чреслах, — продолжал он.
Лили не могла удержаться от смеха.
— Значит, по‑вашему, чужой человек в постели возбуждает больше, чем тот, кого вы успели узнать и полюбить?
— Думаю, что и то и другое можно совместить.
— Вы слишком неразборчивы.
— Я не то имел в виду. Мои отношения с женой развивались по упомянутой вами схеме, но постель оказалась полным разочарованием. Жена не воспламеняла меня…
— Мне неинтересно и неприятно слушать вас, — сказала Лили. Она ощущала какую‑то неловкость, когда он вспоминал о жене, а это интимное признание совершенно шокировало ее.
Витторио налил вина в свой опустевший стакан и прямо спросил:
— Вы что, смутились, представив, как я занимался любовью с моей женой?
Ее щеки вспыхнули, потому что он попал в самую точку: она действительно смутилась, но не от скромности, а от ревности. И именно ревность настроила ее против Кристины. Это открытие было настолько неожиданным для нее самой, что она залпом выпила почти полный бокал вина.
— Мне непонятно многое в ваших отношениях с покойной женой, — сказала она наконец. — Вы любили свою жену, говорили, что она для вас была всем, а сейчас сообщаете мне, что брак ваш не удался, и не похоже, чтобы вы подходили друг другу в интимном отношении. Тут что‑то не так.
