- Надеюсь, эта Джина Петрочелли так же разбирается в компьютерах, как знает определенный лексикон, - сказал он. - Иначе ей придется уехать прежде, чем мы вернемся с первой ревизии.
- Ну, я рада, что хоть какое-то время рядом будет еще одна женщина, заметила Линн, с неловкостью беременной опускаясь на стул у стола. - Сколько ей лет?
Пэриш сам удивился, что не может описать ночную гостью. Хотя это и понятно: у него слипались глаза, да и колючая городская повадка дамочки его огорошила. Вроде бы шатенка, выглядит нормально, среднего роста, с крупным ртом, одета в дорогой по виду халат. Кажется, нос у нее вздернутый, впрочем, он не уверен.
- Пэриш?
Он взглянул на Линн, смотревшую на него с таким же укором, как ее двенадцатилетняя дочь, когда он не смог назвать последнего рок-идола.
- А?
- Сколько ей лет?
- Думаю, около тридцати. Линн удовлетворенно кивнула:
- Хорошо, у нас с ней будет о чем поговорить.
- Сомневаюсь, - буркнул под нос Пэриш. Как ни мало он видел Джину Петрочелли, но ее характерец явно не выдерживал сравнения с приветливыми, мягкими манерами Линн.
Поднявшись, он понес тарелку в раковину. Два маленьких термоса, как обычно, уже стояли на скамье - еще одна причина, заставившая его усомниться, что Линн найдет много общего с новоприбывшей. Несмотря на бесчисленные протесты Расти и Пэриша, убеждавших Линн, что они позавтракают сами, она и на этот раз встала с птицами, чтобы не только приготовить горячий завтрак, но и завернуть им с собой бутерброды. Что же касается мисс Петрочелли, то она обронила, стоя на пороге его запасной спальни: "Обычно я встаю рано, около половины восьмого, но завтра, наверное, просплю дольше, так что можете не беспокоиться и не готовить мне завтрак".
Пэриш был оглушен столь бесцеремонным заявлением, а она удалилась из комнаты быстрее, чем он смог бы ответить, что половина восьмого - это не слишком рано и что коровы дают молоко значительно раньше. Впрочем, он еще успеет довести это до сведения специалиста по компьютерам.
Да у Джины Петрочелли, с ее городским форсом, с Линн меньше общего, чем у утки с лошадью!
Она проснулась и не сразу поняла, где находится. А когда поняла, то подумала: за какое ужасное злодеяние она угодила сюда?
Абсолютная утилитарность комнаты бросилась ей в глаза еще вчера вечером в свете голой тусклой лампочки - шарика, висящего под потолком. Впрочем, комнату и сейчас не красил яркий солнечный свет, бивший в окно с грязными полосами на стекле. Платяной шкаф без зеркала и комод нарушали монотонность трехметровой стены напротив ее железной кровати, справа от нее была дверь, слева - окно. Рядом с кроватью стояло виниловое кресло в стиле шестидесятых годов.
