Владимир Нагибин посмотрел на лежавшую перед ним на столе бумагу.
«Вот ещё одна головная боль», — подумал он.
Головной болью было сообщение о бежавшем Юдине.
Нагибин встал и сделал несколько шагов по кабинету. Остановившись перед окном, выходившим на Лубянскую площадь, он посмотрел на памятник Дзержинскому. Ему очень нравилась эта облачённая в шинель строгая фигура «Железного Феликса». Он считал этот монумент лучшим произведением искусства, созданным в Советском Союзе, а если и не лучшим, то уж наверняка самым эффектным. Вторым по эффектности и значимости памятником революции Владимир Нагибин считал мавзолей Ленина. Эта ступенчатая пирамида пробуждала в нём с детских лет множество необъяснимых чувств. Мальчишкой он подолгу стоял перед мавзолеем, и ему казалось, что через эту красную пирамиду можно проникнуть в другое время, другое измерение.
Нагибин медленно прошёлся из угла в угол, вслушиваясь в скрип паркета. Настроение у него было неважное.
Утром у него состоялась беседа с арестованным Анатолием Серёгиным. Нагибин познакомился с ним около года тому назад в связи с разработкой крупного советского учёного, подозреваемого в сотрудничестве с западными спецслужбами. В первую же их встречу они произвели друг на друга положительное впечатление, и Нагибин полагал, что Анатолий Германович Серёгин, мужчина средних лет, с выразительными глазами и не сходившей с лица мягкой улыбкой, будет лишь одним из звеньев в получении информации. Однако в процессе работы обнаружилось, что Серёгин придерживался политических взглядов, весьма далёких от линии, проводимой КПСС и что позиция его выходила за рамки чистой теории. Войдя в доверие к Серёгину, Нагибин стал получать от него запрещённую в Советском Союзе литературу, а вскоре узнал, что Серёгин принимал активное участие в самиздате[26]. Более того, совсем недавно обнаружилось, что к Серёгину, оказывается, начали проявлять интерес представители западных спецслужб. Анатолий Германович был носителем закрытой информации и мог, в силу своих политических убеждений, легко пойти на продажу секретов.
И вот несколько дней назад Серёгин был арестован. Попав сегодня утром в кабинет Нагибина, он по-настоящему растерялся, увидев перед собой давнего знакомого. Поначалу он не желал разговаривать, лишь цедил сквозь зубы:
— Мы уже сто раз обо всём дискутировали. Вы были крепким оппонентом.
— Может, продолжим дискуссию?
— Не о чём. Вы всё уже знаете, Владимир Семёнович.
