— Я нормальный. Можно и прогуляться. Почему нет?
— Никитишна! — позвала Эльза.
— Чего? — из дверей вышла крупная женщина с тяжёлыми розовыми руками, из-под её густо завитых волос с искусственной сединой свисали крупные янтарные серьги.
— Коньячку плесни нам, — Эльза подмигнула.
— После работы она шепнула на ухо напарнице про Юдина:
— Нюська, этот мужик мне нравится.
— Любовь хочешь закрутить?
— Такую любовь закручу, что и не раскрутить! — Эльза мечтательно закатила глаза.
На следующий день у неё был отгул, но она пришла в ресторан, чтобы увидеть Юдина.
— Слышь, художник, — окликнула она его, когда он вывозил из подсобки громыхавшую на разбитом цементном полу тележку.
— Чего надо?
— А ты не так сурово смотри на меня. Может, я за лаской пришла, — она игриво сощурилась. — Может, поцеловать тебя хочу, — постукивая заострённым башмачком о косяк двери, она заложила руки за спину и хитро улыбнулась. Вся поза её выражала высшую степень кокетства.
— Поцеловать? Меня? — Юдин остановился и вытер руки подолом грязной рубахи.
— А ты, что ли, откажешься? Скромный очень?
— Нет, только некогда сейчас мне… Как тебя? Я забыл.
— Эльза, — она обиженно отвернула голову в сторону. — Ишь ты, забыл… — она потопталась на месте и сделала шаг к Юдину. — Подруги называют просто Эля.
— Что ж, Эля. У меня дел тут часа на два. Приходи… Познакомимся поближе…
МОСКВА. СМЕЛЯКОВ. ПОСОЛЬСТВО ФИНЛЯНДИИ
Смеляков стоял у будки возле ворот посольства.
Учебный процесс окончился, началась стажировка.
Теперь Виктор ощущал себя совсем иначе, было в нём гораздо больше уверенности, больше спокойствия. Это был уже далеко не тот Витя Смеляков, который пришёл в мглистое январское утро на пост и не мог совладать ни с нервным головокружением, ни с чувством беспомощности, ни с ежеминутным ожиданием чего-то ужасного.
Он чувствовал себя вполне на своём месте. Он научился размышлять, не отвлекаясь от наблюдения за улицей, он научился быть расслабленным, находясь в постоянном напряжении, он научился выглядеть беззаботным и равнодушным, будучи настороженным и взволнованным…
«А в армии-то на посту совсем не так всё было. Сейчас уж мне легко всё по полочкам разложить, а поначалу не мог… Там ведь и пространство ограниченное, и любой входящий обязательно документ показывает… Нет, тут совсем по-другому. Тут всех надо держать под наблюдением…Там было легче…»
Ему вспомнилось, как однажды на его посту в Генштабе появился генерал, обычный, нетерпеливый, глядящий сверху вниз. Смеляков не видел его раньше, всех сотрудников, проходивших в здание через тот подъезд, он помнил в лицо. Этот генерал был из чужих. Виктор физически ощущал, как его мозг начинал работать стремительнее при появлении чужого человека. Глаза пробегали по документу и, словно набросив на него невидимую сетку, собирали в считанные секунды сразу всю информацию, вычленяя неточности и несоответствия с эталоном… Подрагивая вторым подбородком, генерал протянул своё удостоверение. Виктор принял его левой рукой, другую держал свободно, чтобы можно было нажать на кнопку и выхватить пистолет из кобуры… Шрифт текста… цвет… тонкая вязь фонового рисунка… шифр… фактура бумаги… печать… чернила… подпись… фотография… Глаза в одно мгновение ощупали всё написанное и вклеенное в удостоверение. И вдруг… Точка! Точка после номера серии! Этой точки не должно было быть там! Фальшивка!.. Он надавил пальцем на кнопку, продолжая смотреть в документ, который в действительности уже не интересовал его. Теперь всё внимание он сосредоточил на самом генерале. Через пятнадцать томительных секунд боковая дверь распахнулась, и оттуда с топотом вырвался вооружённый наряд. «Стоять! Руки вверх! Не двигаться!»
