Как и Александр Лодыгин, Сергей Кривенко вырос в степном небогатом имении своего отца — выходца из украинских помещиков. В литературных воспоминаниях о нем М. Слобожанин (псевдоним Евгения Дмитриевича Максимова, журналиста-народника) пишет, что страстью Сережи были животные и птицы. Он подбирал и лечил бездомных собак, выхаживал выпавших из гнезд птенцов, разводил канареек, любил возиться в саду, огороде, проводил опыты по гибридизации растений.
Он рос с крестьянскими детьми, играл с ними в индейцев и учил грамоте, а позже, юношей, основывая одну из первых в России колонию-коммуну, многих из друзей детства пытался перетянуть туда, несмотря на противодействие власть имущих.
Несхожие увлечения детства: у Лодыгина — техника, физика с математикой, у Кривенко — животные, птицы, книги по экономике и политике (Сергей Кривенко с детства начал читать Бюхнера, Чернышевского, Малишота) — не мешали дружбе, а может быть, напротив, способствовали ей. Не было конца их доверительным разговорам в короткие часы свободного времени — день в корпусе был расписан по минутам! В девять утра уже начинались, после утреннего туалета и завтрака, занятия. Днем — часовой перерыв, прогулки и снова занятия, уже вечерние. Потом подготовка к урокам, вечернее построение и сон по приказу в общей огромной спальне под наблюдением бодрствующего всю ночь сурового дядьки — не пошепчешься. И на прогулках, когда шли кадеты ровным строем, не разговоришься. Оставались воскресные встречи дома да долгожданные вакации, во время которых друзья наезжали друг к другу в гости и вместе скакали на охоту (правда, возвращались частенько без добычи — бить зверье не любил Сергей), поздние чаевничанья под керосиновой лампой или со свечами. И снова сентябрь, снова корпус, снова тесный военный мундирчик, который так приводил в восторг в первый год обучения. Особенно парадная форма: лакированные кивера с медными гербами; чешуя, тоже медная, с пряжками для застегивания кивера; кутайсы с репейниками, помпоны; мундиры с галуном зеленым, с медными пуговицами и гербами, галстуки с манишками; шинели серого сукна с красным воротником и зелеными погонами с белой опушкой и желтой насечкой ТК и с медными пуговицами.
Надраенная медь сверкала на солнце до рези в глазах и восторга в сердце. (Это после, через годы, глядеть им на нее станет невмоготу, и кадеты тайком будут во время краткого воскресного отпуска переодеваться в штатские платья.)
