- Хороший варишь?
- Ни кто не жаловался.
- Тогда делай.
Максим спиной чувствовал, как слегка расслабился опер, - да ты, Иван, не напрягайся, рассказывай, за чем я вам понадобился.
- Кому это нам?
- Ты дурку не включай, еще скажи, что ты простым опером работаешь, - он помешивал в турке кофе, чутко в вслушиваясь в тишину у себя за спиной.
- Ладно, тебя не обманешь. Ни какой я не опер.
- И не Иван свет Петрович Крюков, да? - по кухне плыл терпкий аромат хорошего кофе.
- Не Крюков, но Иван Петрович.
Максим знал, гость говорит правду. Он ловко подхватил турку с огня и разлил по чашкам. Иван втянул ноздрями запах.
- Пахнет хорошо.
- Что я еще хорошо делаю? - он стоял, прислонившись спиной к мойке, чутко держа в руках крохотную чашку с чернильного цвета жидкостью.
- Акцию хорошо спланировал.
- Какую, акцию? - Максим по настоящему удивился.
Бывший капитан ткнул пальцем в потолок. Максим вздохнул, - Это была не акция, и уж тем более, я ее не планировал.
- А что это было? - Иван затушил окурок и, откинувшись на подоконник, поднес к губам чашку.
Максим нахмурился, - Ты не поймешь, Иван.
- А ты попробуй, я умный, пойму.
- Тут дело не в уме, долго рассказывать придется, чтобы, что-то понять.
- А я никуда не тороплюсь.
- Тогда, Иван, расскажи, что тебе уже известно.
Максим вздохнул, отпил кофе. Пауза затягивалась.
- Хорошо, - Иван, отпил кофе, неторопливо достал сигарету из пачки, долго раскуривал.
- Начнем с того, что никакой ты не Максим Александрович Лотов.
Максим жестом остановил его. Сходил в комнату принес пачку "Беламора". Тяжело опустился на табурет. Прикурил. Втянул в себя тяжелый дым, кивнул - продолжай.
- Твое настоящее имя Петр Викторович Свержин, сын крупного адвоката, муж дочери известного профессора.
Максим прикрыл глаза.
Воспоминания, которые, казалось, он давно похоронил, тяжелым мутным клубом всплыли в памяти. Ему сделалось дурно. Голос лже Крюкова потускнел, вытесненный событиями десятилетней давности.
Петр Свержин.
Десять лет назад...
- Ну что, Петро, готов в дорогу? - голос отца весело грохотнул в ухо.
Я поиграл мышцами, - всенепременно, батя.
- Зови своих, мы подъехали, - он отключился.
Под окнами, призывно бибикнула, "бэха" тестя.
- Олюня, бери Настюху, родители приехали.
- Уже бежим, - жена потерлась носом о мою щеку, сунула, капризничающую с утра дочку, в руки, - держи.
Я подхватил теплый комочек на руки. Чмокнул в сморщенное заплаканное личико.
