Слизнорт довольно улыбнулся, видимо, вспомнив пиры времен своей учебы в школе, но МакГонагалл этот рассказ совсем не удовлетворил.
— Это странно, — сказала она. — Я много лет работаю в школе, но никогда не слышала об этом обычае. А вы, Флитвик?
— Я тоже, но ведь мы не слишком интересуемся делами других факультетов, особенно Слизерина, — пропищал Флитвик.
— А вы знали об этом, Альбус? — спросила МакГонагалл у портрета Дамблдора.
— Ну, я вообще знал много разной чепухи при жизни, — уклончиво ответил Дамблдор.
— Минерва, мы не афишируем этот обычай, — пояснил Снейп. — Деканам не стоит поощрять ночные пирушки студентов, но в данном случае мы делаем исключение. Кроме того, таинственность придает этой традиции особое очарование. Я до сих пор помню, как Люциус Малфой пугал меня, что если я открою наше тайное заклинание кому‑то с другого факультета, то мои уши навсегда обрастут зеленой шерстью.
— Малфой всегда отличался своей любовью к злым шуткам, — осуждающе сказала МакГонагалл.
Снейп усмехнулся.
— Я не стал проверять, шутил он или нет. Мои уши устраивают меня в том виде, в каком они даны мне от рождения, поэтому я предпочел не открывать этого заклинания посторонним, хотя пользуюсь им до сих пор.
Таким образом, Слизерин сохранил свои подвалы в первозданном виде, а профессора МакГонагалл Снейп пару раз заметил в библиотеке, листающей справочники по малоизвестными заклинаниями. Но поскольку Снейп еще ни разу не видел слизеринцев с зелеными мохнатыми ушами, он был уверен, что она там ничего не найдет.
– 4 –
К концу августа школе был возвращен прежний вид, и первого сентября она, как всегда, встретила своих учеников. Снейп погрузился в бесконечные школьные заботы, практически не оставлявшие ему времени для уныния, как и предполагал Дамблдор. Помимо обязанностей директора ему пришлось пока взять на себя и уроки по защите от темных искусств. Эта должность по–прежнему считалась проклятой и никто не соглашался занять её. В конце концов, Кингсли удалось уговорить заняться преподаванием защиты Дедалуса Дингла. Снейп не был в восторге от этого кандидата, но выбора у него не оставалось.
— Не переживай, — успокаивал его Кингсли, — Дингл сильный и опытный волшебник, и Дамблдор всегда уважал его.
— Я тоже готов уважать его, — согласился Снейп, — но будут ли его слушаться ученики? Дингл выглядит слишком несерьезно.
Как бы то ни было, Дингл начал работать в школе прямо посреди учебного года, не дожидаясь даже конца семестра. Ученики, вопреки ожиданиям, полюбили его, хотя он и не требовал на своих занятиях жесткой дисциплины. Возможно, они просто были рады тому, что их перестал учить строгий и требовательный директор.
