Что же касается Жюли дю Колино дю Валь, то ее происхождение было не столь блистательно.
Роже де Бюсси-Рабютен объяснял его следующим образом:
— Ее папаша торговал сельдью в Булони. И хотел уж было назваться Сельдино, но в этот момент перешел к торговле более крупной рыбой и выбрал себе фамилию Колино.
Роже все откладывал день своего выздоровления. Для этого у него была веская причина: выздоровление означало бы третью дуэль с д'Артаньяном, но д'Артаньян сделался его другом.
Однако в то самое время, как д'Артаньян превратился в друга Рожеде Бюсси, сам де Бюсси превратился в соперника д'Артаньяна.
Наш гасконец не мог не сравнить себя с Роже, и это сравнение было явно не в его пользу.
Красавец Роже обладал всеми преимуществами приятного обхождения: знал наизусть Вергилия и Петрарку, разбирался в редких тканях и владел искусством игры в мяч, умел приятно позевывать и возводить глаза к небесам, обладал даром насмешничать, разбирался хорошо в сортах вываренных в сахаре фруктов, знал толк в теологии и в игре на лютне и, наконец, усвоил науку напускать на себя томность.
Д'Артаньян же, в свою очередь, торопился с очередным поединком, так как ему не терпелось вновь обречь молодого человека на неподвижность. В самом деле, пока нога Роже двигалась в танце, пока рука сгибалась, он, д'Артаньян, был всего лишь солдат, дитя удачи, и проигрывал рядом с владетельным дворянином, с которым было, впрочем, приятно обниматься и целоваться, ибо на одной щеке у него сияла доблесть, а на другой — богатство.
Дадим этому объяснение: д'Артаньян ревновал.
— Мой дорогой друг, — сказал ему однажды Бюсси, — погодите еще денек. Я уже хожу, но пока под ногами сплошные кочки.
— Давайте тогда драться сидя.
— Это каким образом?
—- На пистолетах. Мы сядем в двух противоположных концах комнаты.
— А что, это возможно?
Послышался стук падающего тела. Это упала в обморок Мари.
Первым душевным движением д'Артакьяна было чувство удовлетворения: Бюсси слыл непревзойденным стрелком.
Вторым — досада. Придя в себя, Мари обратила взгляд на кузена.
— Не волнуйтесь, — сказал Бюсси, — все будет сделано с изяществом и вкусом. Мы закроем занавески и устроим подобие ночи. Перед каждым из нас поставят стол. На столе — две свечи, две бутылки испанского вина, два пистолета. Свечи будут зажжены, бутылки — полны вина. Прежде чем выстрелить, мы осушим по бутылке. Тогда наверняка хоть что-то пойдет вдребезги: либо бутылка, либо череп.
