— Дорогой мой Планше, — заговорил д'Артаньян, — я никогда еще не видел, чтоб господин дю Валлон разбавлял свой соус водой. Мне кажется, вы плачете ему в тарелку.
— Он переживает свою ошибку, — заметил Портос.— Но я ему прощаю.
— Узнав, что вы направились к Рокруа, — продолжал Атос, — мы приготовились встретить вас как можно лучше. Арамис вам солгал… Из той застенчивости, которая делает его прекраснее всех нас в дружбе и страшнее всех в любви. Арамис вам солгал: мы беспокоились за вас.
— Мы потеряли сон,— подхватил Портос.— Приходилось что-то жевать всю ночь напролет, чтоб с приличным настроением встретить утро.
— Вы понимаете, — подхватил в свою очередь Арамис, — нас, привыкающих к мирной жизни, сражение соблазнило до крайности. И когда нам стало известно, что такой воин как вы бросается в него очертя голову, в нас проснулся материнский инстинкт, ибо другого дитя, кроме вас, у нас нет.
Портосу пришло в голову, что речь надо украсить еще одной риторической фигурой.
— Добавим, что мы желали выпить вместе шампанского. Такого случая нам пока не предоставлялось. Узнав, что испанцы приближаются к Шампани, мы решили: здешние места надо оборонять. Ну не прав ли я, Атос?
— Я, признаться, отказываюсь понимать этих иностранцев, которым не терпиться влезть в наши виноградники. Ведь это им ни за что не удастся. Взять, к примеру, Столетнюю войну. Англичане захватили Бордо с его виноградниками, их союзник герцог держал в руках Бургундию. И что же, невинная простушка, не пившая никогда ничего кроме воды, одним махом изгоняет их из страны.
— Да, совершенная простушка… — подхватил Арамис.— Но стоило ее сжечь, как из нее сделали святую.
— Я лично терпеть не могу,— заметил Портос,— когда тянут лапы к моему сидру. По причине близкого соседства я буду оборонять шампанское, пока я жив.
— Господа,— вновь заговорил Атос,— оставим шампанское ради арманьяка и вернемся к д' Артаньяну. Как только мы явились во Фландрию, мы тотчас поделили меж собой наши роли, чтоб быть вам полезными, если в том будет необходимость.
— Точнее, чтоб не потерять вас в этой сутолоке, не промахнуться.
— Или, еще точнее, чтоб испанцы промахнулись, если им вздумается в вас пальнуть.
— Я состою в родстве с герцогом Энгиенским, и он сразу же разрешил мне быть в его свите. А поскольку разговаривать с молодыми людьми я научился…
Тут Атос, который никогда не улыбался, улыбнулся, сам того не замечая, и продолжал:
— Поскольку я научился разговаривать с молодыми людьми, герцог два-три раза обратил внимание на мои доводы.
