— Я тебе сочувствую, Зоюшка, — нахально смеется Оксана, — мне в твои пятнадцать лет тоже трактор снился чуть не каждую ночь.
«Не пятнадцать, а семнадцатый!» — хочется крикнуть Зое, чтобы знала об этом и не заносилась Оксана и чтоб Савва-механик знал…
Но где-то поблизости уже шумит отец.
Вот он останавливается возле оксаниного трактора, ласково пошлепывает ладонью по его металлическому крылу.
— Ветеран… За Волгу своим ходом ходил… Вытянет сезон, Оксана?
— Вытянет, Карп Васильевич, да, может, и не один еще сезон! Это он только на вид вроде пожилой, а душа у него молодая!
— Молодая, говоришь?
Заметив дочку, Карп Васильевич окидывает ее удивленным, радостно-незнакомым взглядом. Зое становится почему-то неловко, и она торопливо отступает в толпу провожающих.
Стояла, слушала из-за чьих-то замасленных спин. Горько ей было слышать, как Оксана перекидывается шутками с отцом, неприятно было девушке смотреть, как они разговаривали. И то, что, смеясь, трактористка кокетливо встряхивала золотыми волосами, было сейчас неприятно. Зоя на мгновение представила себе, что отец может ввести Оксану в дом, и станет она для Зои…
Нет, не хотела бы Зоя для себя такой мачехи!
II
Во все концы от МТС, в близкие и далекие колхозы пролегли свежие узорчатые следы. Ушли тракторы, свободно стало во дворе. Отныне каждое утро будет звенеть оживающая степь, наполненная бархатной музыкой моторов. Скоро завьются на горизонте первые дымки над степными вагончиками, над знаменитыми палубами трактористов. Появятся там на окнах голубые шторы. Над каждой палубой поднимется стройная антенна, вытянется в небо, тонкая, чуткая…
Таких палуб семнадцать. Далеко разбросаны они одна от другой, едва виднеются то тут, то там, в затканном хрустальном маревом просторе, глубоко осели колесами в земли разных колхозов, которые обслуживает Солончанская МТС. На все четыре стороны света — равнина и равнина, бывшее морское дно. А если подняться на вышку, то на юге, вдали, можно увидеть и самое море, оно синеет вровень с суходолом, даже выше суходола.
Семнадцать палуб — семнадцать антенн над ними, и все они как бы прислушиваются со всех сторон к своему полевому штабу.
Стоит посреди степи усадьба машинно-тракторной станции, и видна она на много километров. При отступлении оккупанты разрушили постройки, а сейчас все опять уже стало на свои места, покрылось свежей рябой черепицей: мастерские, контора, жилые домики, гараж… В стороне — склады горючего с наполовину вкопанными в землю белыми цистернами.
