Широко ступая по рыхлой пахоте, Анисим Артемович тоже взобрался на курган, вспаханный уже со всех сторон. На юге что-то горело.
Волнистая огненная полоса медленно покачивалась на потемневшем небосклоне. Она то припадала к самой земле, то снова вздымалась пламенной кривой, зловеще набухая в отдельных местах большими огненными гнездами. Трактористы и прицепщики высказывали разные догадки. Но почти все сходились на том, что горит далеко — в «Пятилетке» или в совхозе «Авангард».
— Наверное, опять стерню выжигают… У них комбайны очень высоко покосили.
— Да, но кто же палит стерню в такой ветер?
— И что это за вспышки появляются все время?
— То, наверно, солома из-под комбайнов. Они ее тоже сжигают на месте.
— Помнишь, так в сорок первом горело за Днепром, когда новокаменцы свои хлеба жгли…
— Смотри, вроде стихает.
— Нет, опять разгорается.
— Солома?
Всем хотелось верить, что горит далеко и горит только жнивье и солома. Однако тревога нарастала, холодок закрадывался в сердце. А что, если не жнивье? Что, если горят… копны?
Анисим Артемович, мрачно вглядываясь вдаль, начинал сердиться.
— Давно загорелось? — спросил он.
— Кто его знает… Мы недавно заметили.
— Ну-ка, Гришка, разуйся — и на вышку! — скомандовал Анисим Артемович сыну. — Да быстрее!
Гриша молча сорвал с ног запыленные солдатские ботинки и, став товарищам на плечи, кошкой полез наверх. Внизу все притихли, ожидая его сообщений. Стояли, закинув головы, напряженные, сосредоточенные.
— Ну?
— Кажется… в «Днипрельстане».
— У Петра! — вскрикнула Аленка, в ужасе глядя на отца.
А он, не обращая на нее внимания, свирепо кричал сыну:
— Внимательно смотри мне! Где именно?
— За Соленой балкой… Только не разберу: чи там, где комбайн ходил, чи левее, во второй бригаде… Нет, как раз во второй!
Анисим Артемович покачнулся, как от сильного удара.
— Чего ж вы стоите? — вдруг пошел он на трактористов, на дочь, на всех, кто стоял рядом. — Уши вам позаложило? На второй у них пшеница еще в копнах!
Трактористы молчали, будто сами были виновниками пожара. Гриша, спустившись с вышки, стоял с тяжелыми ботинками в руках, часто дыша.
— Папа…
— Цыть!.. По агрегатам! — во весь голос закричал Артемыч, стискивая кулаки. — Заводи! Пускай! Полным ходом!
Не прошло и пяти минут, как оба трактора вместе с плугами уже грохотали по полю, идя напрямик к зловещему огню.
Передний трактор вел Гриша. Штурвал дрожал в его руках, как горячий пулемет. За спиной у него стояли Аленка и отец. Их нещадно трясло и подбрасывало: тракторы шли на максимальной скорости. Но сейчас для Анисима Артемовича любая скорость казалась недостаточной. Придерживая свой картуз, чтоб не сорвало ветром, он кричал у сына над ухом:
