От этой фантазии перед ее мысленным взором вдруг возникла живая картинка, которая не исчезла сразу, а задержалась, словно время ненадолго остановилось.
Она увидела привлекательное лицо, утонула в глубинах серебристо-серых глаз, обладатель которых наклонил черноволосую голову, его красиво очерченные губы приникли к ее губам. Иллюзия была настолько полной, что Тони вздрогнула и прерывисто вздохнула, а в следующую секунду весело посмеялась над собой: ну и глупая же она! Приходилось признать: она стала очень возбудимой, и все за какие-то несколько дней! Что же это было сейчас? Предзнаменование, знак, посланный судьбой?
Тони не сразу поняла, что в соседней комнате кто-то появился. Вероятно, пришла Соня — посмотреть, как она выглядит. Тряхнув головой, подхватив одной рукой пышную юбку, Тони заспешила в спальню — и застыла на месте с бьющимся сердцем, услышав голос не Сони, а Берна.
— Мама, ты здесь? — В его тоне слышались теплота, небрежность и легкий оттенок нетерпения. — Я только что вспомнил, мы не…
Он не договорил. Увидев перед собой прелестное создание, он буквально остолбенел от неожиданности.
— Берн! — Едва не столкнувшись с ним, Тони вздрогнула и покачнулась, словно цветок лилии на длинном стебле.
— Извини, я искал маму. — Он хотел произнести это непринужденно, а получилось резко, почти грубо. Ничего, так даже лучше, успокоил себя Берн. Для них обоих.
— Соня сказала, что у нее дела. — Тони еле перевела дыхание, чувствуя легкое головокружение под взглядом его искристых глаз. — Я примеряю платье, в котором буду на свадьбе.
— Это я вижу.
С минуту он молча разглядывал ее. Разумеется, он видел этот наряд в тот день, когда его привезли, и потом на чердаке, где его повесили на длинную балку. А еще раньше Кейт и Соня показывали ему множество образцов тканей, одна лучше другой, ища его одобрения, как будто он что-то не одобрил бы: все, чего хотела его сестра для своей свадьбы, он готов был ей подарить. Но в памяти остались лишь яркие краски, роскошные ткани. Теперь же перед ним стояла Антуанетта Стритон, юная женщина, которую он знал с детства, ослепительно красивая. Ее безупречная кожа словно светилась изнутри, источая свежий аромат жасмина. На лице играли нежные оттенки, золотисто-кремовые, слегка розоватые, а глаза — темно-синие с фиалковым отливом. Ее красота проникла ему в самое сердце, заставила кровь быстрее струиться в жилах. Как хороши ее обнаженные плечи и полукружья грудей, выступающие из декольте, а особенно ложбинка между ними, видная в вырезе в форме сердца!
