Огромная гостиная с двумя узорными мраморными каминами, над которыми висела пара одинаковых зеркал в золоченых деревянных рамах времен короля Георга, была пуста. Многое уже распродано — массивная антикварная мебель, гарнитур из столовой вместе с буфетами, все, что было в бело-золотой бальной комнате, большинство картин, восточных ширм и ковров, изделий из бронзы. В коттедже не уместилась бы и десятая часть имущества, не говоря уж о том, что все это великолепие просто не вписывалось туда.
— Сюзанна? — Голос за спиной напугал ее, заставив сердце забиться учащенно.
Она приложила дрожащую руку к груди и резко обернулась, распрямляя плечи, словно пыталась отразить грозящую ей опасность. Лицо ее сильно побледнело.
— Боже, Ник? Как ты здесь оказался?
И вдруг, внезапно, ей открылась истинная причина, которая привела его сюда.
Ник говорил тогда о мести так же твердо, как солдат приносит присягу.
— Я вернусь, мистер Шеффилд, — обещал он, когда Фрэнк Харрис заталкивал его в полицейскую машину. — Я вернусь, и это будет для вас очень трудный день.
Холодной, как лед, рукой Сюзанна провела по лбу.
— Конечно! Это ты все купил? Ты новый владелец?
— Я хлебнул сполна и теперь решил, что имею право выкупить дом.
Ник говорил с презрением, хотя сердце щемило от боли. Господи, как же она хороша! Прекрасные волосы, высокая грудь, хрупкая фигура. Даже едва заметные тени под глазами с длинными густыми ресницами не портят ее.
— Почему мы не знали? — мучительно выговорила Сюзанна.
— Я не желал, чтобы вы знали. — Жестокая насмешка сквозила в тоне Ника. — Это же очевидно.
— Как же мы не догадались! — Что-то похожее на гнев промелькнуло в ее фиалковых глазах. Глубоко в душе я всегда была уверена, что ты захочешь поквитаться с отцом.
— И с тобой, Сюзанна. Ты говорила, как сильно меня любишь. И собиралась быть моей вечно.
— Только судьба распорядилась иначе. — Сюзанна обхватила себя руками, словно защищаясь, таким образом, от презрения, исходившего от него.
— Можешь называть это судьбой, если хочешь, сказал Ник с холодной яростью. — Я бы назвал это вероломством, предательством и шантажом.
— Ты никогда не забудешь, — вздохнула она, чувствуя себя несчастной. И ужасно одинокой.
— А ты думала, я забуду?
— Ник, мой отец — больной человек.
Он отрицательно помотал головой.
— Не я стал причиной его удара, Сюзанна. Не из-за меня мир обрушился ему на голову. Если б я не купил «Беллемонт», это сделал бы кто-нибудь другой.
