А когда-то летом Катя подошла к нему на пляже. У нее был упрямый, но не вздернутый нос, лицо с наклонностью чуть круглиться, недлинные и не очень густые волосы, очень светлые, гораздо светлее русых, вечно растрепанные, так что только подчеркивали независимость характера, кожа лица была упругой. (Черт! Да за исключением цвета волос — ведь это портрет Баронессы! Неужели мы вечно оказываемся интересны одному и тому же типу женщин не только по характеру, но и по внешности?) Она сказала Теодору, что знает его, но не сказала — откуда. Ее звали Катей, и значит, за ее плечами вполне мог быть лук с отравленными стрелами, но ей было всего девятнадцать, и она сразу впечаталась в воображение Теодора необычной самостоятельностью и остротой поведения и высказываний, оригинальность которых говорила о том, что добыты они не на школьных уроках литературы и не ночным чтением романов, а ее собственными интересом к жизни и волевым характером. Однажды они разговаривали, стоя у кромки воды, и вдруг она попросила его помолчать. Теодор удивился, для этого не было никакой причины. Она смотрела куда-то мимо него, но взгляд ее явно не был сосредоточен на чем-то, так что он и не оглянулся. Через несколько минут она вернула взгляд Теодору и объяснила, что у нее прекрасный слух и неплохое боковое зрение и что она прислушивалась к разговору, который велся в группе, стоявшей метрах в десяти сбоку от них. Это признание, как и тон его, не оставлявший сомнения в законности подслушивания, сначала ошарашили Теодора. Но оригинальность ее прямоты и свободы, ее острого интереса к жизни и к людям покорили Теодора. В другой раз они сидели вдвоем на пустынном берегу реки и смотрели на неторопливо текущую воду, направление течения которой Теодору невозможно забыть. Она сказала:
— Нас видели вместе мои подруги.
— Что они сказали?
— Не наш и не очень…
— А ты?
— Я сказала, что мне нравится в нем все. Мне нравится в тебе все, — подтвердила она, — начиная с этих черных носков.
Стоп! Вот почему она вспомнилась ему именно теперь. Носки! Излюбленная деталь набоковских описаний. И его же совершенное чувство свободы. Откуда в деревенской девчонке была эта странным образом трансформированная бацилла Набокова, о котором она никак не могла тогда ни слышать, ни знать?
ЕСЕНИН — ИЗДАТЕЛЮ. МАТЕРИАЛ НОМЕР 3
Уважаемый Петр Иосифович!
Данный материал посвящаю теме «Наши люди в Еврейском Государстве», то есть, понятно, я хочу написать о недавних наших российских гражданах. Сразу оговорюсь — на мой взгляд, они прижились здесь в основной своей массе. Когда видишь в местной газете или интернетовском сайте на русском языке, как звучит название статьи с предупреждением о начале летнего периода активности змей — «Палестинские гадюки в Эрец-Исраэль» (Эрец-Исраэль — это Земля Израиля, то еть та самая Земля обетованная), то чувствуешь сразу молодое душевное здоровье нации.
