— Почему же? Еще поживете лет тридцать…
— Спасибо. Там бы, пожалуй, прожил бы, а здесь считай за год десять лет долой.
— Скажите, по-вашему, все погибло безвозвратно?
— Ух ты черт! — старик вдруг выпрямился, держась рукой за доску нар. — Зачем бы я стал вашу голову мутить! Это было бы слишком… вроде Леонида Михайловича — все валить в одну кучу. Да будет вам известно, что по натуре я оптимист. Вы что же думаете, что я могу сказать, что все здание на песке? Нет уж, дудки! Шалишь, нас не собьешь…
Старик вдруг качнулся и тут же схватился за нары. Меня поразила необычайная перемена во всем виде этого насмешливого и, как мне показалось, не совсем серьезного человека. Лице его очень побледнело и как-то странно оскалилось.
— Я так полагаю, — проговорил он, тяжело дыша, — надо только не терять точку опоры…
— Можно мне спросить?
— Какой разговор, спрашивайте.
— Мне показался схожим ваш строй речи с речью Кондратьева. Тут как-то словно один человек…
— Вообще, честно говоря, на данном отрезке я на все смотрю его глазами, даже чудно: говорю его словами, а вы вот что, вы еще очень молоды и находите в себе силы бороться за свою правоту, берите пример с Кондратьева.
— Советуете держаться до конца?
— Не могу советовать другое, с меня пример не берите, уже силёнки оказались не те, и я еще всего не знал, а для вас единственная мера борьбы — держаться, пока хватит сил.
Старик вдруг обернулся.
— Беседуете? — любопытствует остроносенький Сергей Иванович, подвигаясь к нам.
— Да, — усмехается старик Пучков, — что остается делать? Все об одном и том же, материала до черта.
— Что же? — морщится Сергей Иванович, — справедливо, Cogito ergo sum— я мыслю, следовательно, я существую.
— У вас есть курить? — обращается он к Пучкову.
— Какой разговор? Курите!…
Старый политкаторжанин протягивает ему кожаную папиросницу.
— Скажите, дорогой Сергей Иванович, — ласково глядя на него, спрашивает Пучков, — просто не пойму вашу хандру, нам улыбающиеся люди нужны.
— Знаете, я вам не помощник, товарищ Пучков. А настроение тяжелое… Вы хоть понимаете, какое оно должно быть на осадном положении? Не желаете понимать, что можно обойтись без смеха.
— Ну, к чему, Сергей Иванович? Не хотел вас обидеть.
— Неужели вы думаете, что я способен на вас обидеться?
— Ну, это уж слишком, Сергей Иванович.
— Слушайте, у вас есть нервы?
— А как же!
— Тогда простите… Да, настроение тяжелое, по внуку скучаю. Вы тоже должны меня понять.
— Отлично понимаю, такая тема не требует пояснений. Отлично все понимаю.
