— Нет ничего хуже еврейских похорон, — сказал Матт, — потому что у нас не бывает жизни после смерти.
— Но что-то же у вас есть, — возразила я.
— Когда я был маленьким, то спросил у своего отца, попаду ли я в рай, когда умру. Нет, ответил он. Евреи не верят в рай. «Хорошо, а во что мы тогда верим?» — спросил я у него. «Ни во что», — ответил он мне.
— Он и вправду так сказал? «Ни во что»?
— «Ни во что», — сказал Матт. — Мне было тогда девять. А это означает, что экзистенциальному кризису, вызванному этими его словами, исполнилось ровно четверть века. Но, сама понимаешь, на похоронах этот вопрос неизбежно встает на повестке дня.
— Ну, и что говорили об этом на похоронах?
Он покачал бокалом, чтобы вино закрутилось водоворотом.
— Очевидно, тетушка Митци останется жить в моей памяти. Что для нее не так уж хорошо, поскольку я трачу очень мало времени на мысли об умерших, — ответил Матт. — Ты ведь католичка, правильно?
— Протестантка, собственно говоря.
— Это одно и то же, — не смутился он. — По крайней мере, у вас есть рай. У вас есть ангелы, и крошечные арфы, и понятие «следуйте за белым светом».
Относительно его последнего замечания можно было бы сказать, что я не думаю, будто нам придется следовать за белым светом. Но это было бы простой софистикой, поэтому я не сказала ни слова.
— Даже если это неправда, — продолжал Матт, — иногда проще думать, что это все-таки может оказаться правдой.
Несколько мгновений мы оба молчали. От выпитого голова у меня начала кружиться.
— Итак, — сказал Матт. На лице у него появилось чрезвычайно серьезное выражение. — Хочешь потрахаться?
Я рассмеялась коротким, удивленным смешком.
— Нет, — ответила я. — Но спасибо за то, что ты спросил.
— Все-таки я джентльмен, — сказал Матт. — Выпей еще вина. Может быть, ты передумаешь.
— Думаю, мне нужно поспать, — ответила я и вспомнила, как Матт рассказывал что-то о девушке с четырьмя кошками. — Я могу лечь с тобой в постель и заснуть, но не переспать.
— Я знал, что ты за девочка, — сказал Матт.
Мы поднялись наверх. Матт одолжил мне тенниску и мужские трусы, похожие на боксерские. Потом я пошла в ванную переодеться, а потом легла в постель. У Матта оказалась на удивление удобная кровать. Она была просто огромной и занимала так много места, что когда вам нужно было встать и лечь, это нельзя было сделать как обычно — сев сбоку, поскольку она стояла почти впритык к стенам. Вылезать или забираться приходилось через изножье кровати. Матт выключил свет и улегся в постель рядом со мной. Он обнял меня, и через несколько минут я почувствовала, что проваливаюсь в сон.
