Дорогой Джек!
Я ухожу.
Не тревожься.
Не ищи меня.
Будь осторожен.
Любящая тебя Ева.
Потом, все еще читая вслух и держа книжку в одной руке, я натянула на себя теплое пальто и взяла сумку. Тут прервалась, опустила книжку на стол и осторожно выскользнула на лестницу; дверь за мной закрылась с еле слышным щелчком. Я уверена, что ни жильцы под нами, ни хозяин лавки внизу не заметили моего побега…
…на улицу.
Я решила сбежать в цирк! У меня даже не было никакого плана в голове, только решимость найти цирк. Затеряюсь где-нибудь в большом городе, буду работать и путешествовать по разным местам.
Это было так странно… наконец-то оказаться в одиночестве, при свете дня, на оживленной улице. Люди куда-то спешили, лихорадочно двигались во все стороны. Мимо меня пробегали оборванные уличные мальчишки, толкались, со смехом поскальзывались на заснеженной мостовой. Лоточники продавали всякую всячину: спички, шнурки для ботинок, жареные каштаны. Хлопья снега вихрились колючими завитками. Лицо покалывало от морозца, и всю меня вдруг охватило сильнейшее возбуждение, как будто я впервые по-настоящему почувствовала себя живой! Все чувства обострились; холодный воздух удивительно бодрил. Оказывается, я умела очень быстро ходить, если Джек не держал! Я побежала, подпрыгивая, подскакивая в снегу!
Уличный торговец продавал сладкие пирожки с начинкой, они лежали на лотке ровными рядками, такие теплые, аппетитные, дышащие жаром.
— Сколько стоит? — спросила я.
— Пенни, мисс, — ответил он с улыбкой.
Я протянула коробейнику блестящий пенни, горсть которых достала из копилки, и вдруг почувствовала укол вины — вспомнила, что Джек сейчас так и спит в гостиной и ничего не подозревает. Потом пошла дальше, наслаждаясь горячим пирожком и заглядывая во все магазинные витрины. На тротуаре, прислонившись к красному почтовому ящику, сидел какой-то оборванец. Он проводил меня грустным взглядом. Я запнулась, пирожок так отчетливо жег мне ладонь… а у оборванца пальцы были костлявые, почти синие от холода. Тогда я сделала несколько шагов назад и протянула ему другую монетку, на этот раз — целый серебряный шестипенсовик. Случайно коснулась его руки и вздрогнула от холода: пальцы ледяные, как сосульки у нас на водосточном желобе. Нищий поначалу улыбнулся, с благодарностью кивнул и вдруг переменился в лице… как будто узнал меня, хотя мы, кажется, ни разу до сих пор не встречались.
— Это ты! — заявил он, расширив глаза. — Та самая!
