- Заполняем быстро и глупости не пишем, - сказал он, - а то мне уже написал один, что он эльф по национальности. Сначала сразу застрелить хотел, но меня удержали. Во второй раз так уже не получится.
- По эльфов не пишем, - сказал я, - напишу, что орк.
Если бы человек мог взрываться, то нас бы всех сейчас снесло бы взрывной волной. До того жуткое выражение лица было у офицера. Испугавшись, что он сейчас на самом деле сердечный приступ получит, я извинился и сказал, что пошутил.
- Еще раз так пошутишь, лично расстреляю, - уже несколько более мягким тоном сказал он, все же продолжая буравить меня взглядом.
Вопросы, напечатанные в анкете, были даже более подробными, чем при переписи населения. Военные пытались вытащить как можно сведений из каждого, кто переезжал на полигон, собирая огромную общую базу данных.
Вещь, конечно, интересная, но как они собирались ее проверять, я представлял слабо. Только потом, после первых вопросов, содержавших самые примитивные сведения, которые каждый из нас запоминает гораздо раньше, чем учится читать, до меня дошло, чем же занимались большая часть офицеров, находившихся здесь. Как раз и сверяли полученные сведения со старыми архивами, увезенными из города. Такая работа, тем более лишенная современных электронных систем, должна была быть на самом деле весьма трудной. И разместили их не на полигоне по той же причине.
Архивы занимали слишком много места, чтобы отводить под них отдельные помещения, особенно если учитывать, что большая часть из них превратилась в обыкновенную макулатуру, как и люди, про которых в них написано, превратились в жутких зомби.
- Ну, долго вы еще там будете размусоливать? – несдержанно спросил нас офицер, пытавшийся с новыми силами углубиться в дебри очередного списка.
Тот был не склонен разделять его энтузиазм и заваливал голову кучами непонятных цифр и фамилий. Это лишь усиливало в человеке раздражение.
- Почти все закончили, - соврал я, остановившись где-то в первой половине анкеты. Хотя я и понимал, что сведения о роддоме, где я родился, или о номере аттестата заметно облегчат поиск, но в голове такого попросту не было, заставляя меня ставить все новые и новые прочерки.
Интерес во мне проснулся чуть позже, когда закончились бюрократические выспрашивания про мою личность, и пошли более конкретные вопросы, связанные со сложившейся ситуацией. Военные уже успели организовать связь с другими подобными человеческими анклавами, выраставшими на окраинах крупных городов или где-то далеко в пустошах, которыми изобиловала наша страна. Та же Сибирь или заполярные области. С кем именно наши поддерживали связь, я не знал, хотя догадывался, что хотя бы с Москвой, если там кто-то уцелел, связываться должны были обязательно.
