Город не видит луны и звезд. Они — дети лесов и полей. Не снизойдут они до большого города.
У городов свои звезды и полумесяцы.
…Дошли до подъезда и остановились. Кира почему-то не протянула ему руки. Она чертила на тротуаре полосы и квадраты носком своей сбитой туфли.
И вдруг — закрыла глаза и откинула голову.
Потерянный, он стоял рядом с ней, не зная, что делать.
— Ну!
И Сева первый раз в жизни поцеловал девочку. Он не был тем человеком, которому дано изобрести поцелуй. Он не изобрел бы его, если бы эта форма человеческого общения не была бы открыта до нас, нашими прапрадедами.
— А почему ты мне не сказал ни разу, что я красивая?
— Красивая?! Ты?.. Да когда я увидел тебя в первый раз, мне показалось, что ты похожа на мокрого суслика.
— А потом?
— А потом, что ты худая… и очень бледная.
— Значит, ты считаешь меня уродиной?! — в восторге сказала она. — Хорошо. Тогда доставь мне, пожалуйста, удовольствие — поволочись-ка за нашей Зойкой! Ну я же тебя прошу. Из человечности, из человеколюбия… Ну что тебе стоит! Мы за это тебе всем классом при жизни воздвигнем памятник.
Она засмеялась. Свет фонаря осветил ее нежные щеки и рот.
Очарование неведомое, очарование тонкой и вместе гордой, уверенной в себе красоты поразило Севу.
— Кира…
— Нет, Сева… Нет, нет!..
Долог и нежен был их второй поцелуй.
— До свиданья, Кира.
— А наверх ты меня не проводишь?.. Не тресну — дойду одна?
Медленно поднимались они на седьмой этаж. Он обнимал ее за плечи так осторожно, так бережно. Поди догадайся — а можно ли это? А вдруг обидится?
— До завтра. Сева.
— До завтра, Кира.
…Стоял и глядел ей вслед, пока не раскрылась и не закрылась за нею дверь.
Обыкновенная дверь. В самом что ни на есть обыкновенном подъезде.
Стоял (как дурак!) и глядел, глядел на эту обыкновенную, закрывшуюся за девочкой дверь.
…Речь пойдет о небезызвестном нам, современном характере.
«Ты меня любишь?»
«…А иначе почему бы я был с тобой?»
Способность к любви — достояние не каждого человека (точно так же, как достояние не каждого — безоговорочная приверженность делу, которому ты отдал жизнь).
Добросовестность, трудолюбие и — вещи, или, вернее, понятия, разные.
Костырик-младший рисовал с детства. На эту склонность ученика обратила внимание еще в пятом классе школы учительница рисования. Когда Сева перешел в седьмой класс, она показала его работы художнику-живописцу и, придя к Костырикам, переговорила о Севе с отцом…
«Ну?.. И что ж из этого вытекает?» — спокойно сказал отец.
