Всю ночь и добрую половину следующего дня ворошила Белиса свои запасы, искала самые подходящие слова. И все время рядом стоял Мулат и глаз не отводил от ее крепких ног и нежной груди. Отбрасывала Белиса слова суровые и жесткие, слишком красивые и пышные. Откладывала в сторону те, что выцвели и истрепались, и те, что сулили несбыточные надежды, и те, в которых не осталось правды. А брала она лишь те, что мужчин могли заставить задуматься, а женщинам запали бы в сердце. Пригодилась и наука, за двести песо купленная у священника. Белиса записала свои слова на листе бумаги и подала знак Мулату, пусть развяжет веревку, которой привязал ее за ногу к дереву. И снова пошли они к Полковнику. Увидела его Белиса и, как и при первой встрече, услышала в себе крик любви. Отдала она Полковнику бумагу и долго молча смотрела на него.
— Что здесь написано? — спросил наконец Полковник.
— Вы не умеете читать?
— Я умею воевать.
Тогда она громко прочла написанное, прочла три раза, чтобы каждое слово врезалось ему в память. И увидела, как плакали стоявшие вокруг мужчины, и почувствовала, как желтые глаза Полковника загорелись восторгом. Он был теперь уверен, что с такой речью станет президентом.
— Эта дребедень чего-нибудь да стоит, раз наши парни три раза принимались реветь, — сказал Мулат.
— Сколько я должен тебе, женщина? — спросил Полковник.
— Один песо или сто сентаво, Полковник.
— Не дорого же ты просишь, — сказал тот, открывая висящую на груди сумку е остатками последней добычи.
— Да к тому же есть у вас право на два тайных слова, — добавила Белиса.
— Какие еще два слова?
Она объяснила, что за каждые пятьдесят сентаво, что платит покупатель, дарит одно волшебное слово, заговаривающее тоску. Пожал плечами Полковник, не увидел проку в таком подарке. Но не хотел платить неучтивостью за добрую услугу. Медленно подошла Белиса к сидевшему на крепком табурете Полковнику и наклонилась, чтобы прошептать ему на ухо заветные слова. Тогда мужчина ощутил вдруг запах дикого животного, исходивший от этой женщины, жар пламени, что излучали ее бедра, почувствовал чудное прикосновение ее волос и дыхание мяты.
— Вот они, ваши слова, Полковник, — сказала она и отошла. — Можете пользоваться ими сколько хотите.
Мулат проводил ее до дороги и все так же глядел на нее глазами заблудившейся собаки. Он хотел протянуть к ней руку, но у Белисы были готовы нужные слова, они вырвались из ее груди бурным потоком и заставили отшатнуться Мулата. Почудилось ему, что слышит он страшное проклятие.
