«Что ж, хозяйка, – отвечал я, взглянув на Мэрион, – говорят, будто после обедов у Катона Росций всегда бывал под хмельком».
«Я не знакома с этими господами, сэр, но коли встречу их, непременно передам от вас привет».
Тут я громко рассмеялся. «Подайте мне вина с мускатным орехом. И чем прянее, тем лучше».
Она вернулась с дымящейся чашей, и я вмиг осушил ее. «Господи помилуй, – сказала она. – Да вы что сухая губка. А ну-ка, дочка, принеси джентльмену еще».
«Нет, – вскричал я. – Нет, нет. Этак у меня к вечеру разыграется водянка».
«Винцо вам не повредит». Она поглядела на Мэрион, которая с щипцами в руках опустилась на колени перед очагом. «Разве может мужчина прожить на одном соленом масле да голанском сыре?»
«Ладно, хозяйка, будь по-вашему».
«Вот и славно. Вы только не робейте здесь, сэр. Прошу вас, распоряжайтесь как у себя дома, уважьте старуху». И я выпил еще вина, а затем еще, покуда кровь не забурлила у меня в жилах. «Не пора ли вам уединиться с нею? – спросила старая сводня. – Не соскучился ли Джек по своей Джоанне?» Тут она кивнула на Мэрион. «Эта девица приготовит вам такое блюдо с подливою, что слаще некуда». И она отвела нас в соседнюю комнатенку с хлипкой деревянной дверью.
«Разве здесь нет засова?» – спросил я ее.
«Засовы нам ни к чему, – отвечала она. – Мы все живем большой дружной семьей».
«Но ее надо помыть, – сказал я заплетающимся от хмеля языком. – Сначала ее надо вымыть, иначе я до нее не дотронусь». Затем Мэрион стала разоблачаться, а я прочел молитву, точно предваряя трапезу. «Да будет освящено словом Божьим все, что есть ныне и появится впредь на сем столе. О повелитель и властелин мира, позволь нам вкусить от жизни вечной. Аминь. Подайте мне кувшин, лохань и полотенце, дабы я мог смыть с нее грязь».
Старая сводня поспешила прочь, а Мэрион чуть повела рукою, как бы прося меня о чем-то. «Но я ведь мылась, сэр. И с тех пор ничего такого не делала».
Но я не раскрыл рта, пока госпожа Анна не внесла в комнату старую надтреснутую лохань и горшок с мутной водою, словно зачерпнутой из какой-нибудь лужи или канавы. «Уложите ее на пол и вымойте лицо. Поднимите ей волосы и вымойте как следует». Старая карга покорно принялась за дело, а молодая девица тем временем не сводила с меня жалобного взора. «Это общий берег, – сказал я, – где скапливается дрянь со всего города. Не забудьте протереть ей уста. На ней пыли, что на придорожном столбе. Ну-ка, покажи мне язык. А теперь раскрой пошире рот, я хочу заглянуть внутрь».
