Питер-кролик и другие | страница 31
Сперва Симпкин разобрал, что прокричал петух:
— Хозяйка, вставай, пеки пироги!
— Ой-ей-ей-ей! — вздохнул голодный Симпкин.
На одном из чердаков зажёгся свет, послышался топот танцующих кошачьих лап.
— Тра-та-та, тра-та-та, вышла кошка за кота! — пробормотал Симпкин. — Все коты в городе Глостере пляшут, кроме меня.
Под деревянными стрехами все воробышки-скворушки распевали в ожидании рождественского пирога. На соборной колокольне пробудились галки. И хотя на дворе стояла полночь, вовсю заливались дрозды и малиновки: воздух так и звенел от тоненьких птичьих голосов. У бедного голодного Симпкина всё это вызывало одну лишь досаду. Особенно его сердили пронзительные голоса, доносившиеся из-за деревянной решётки в каком-то чердачном окне. Наверняка голоса эти принадлежали летучим мышам. Вечно они в самые лютые морозы что-то бормочут во сне, ну прямо как старый портной из Глостера. Они выговаривали нечто загадочное, что-то вроде:
Симпкин пошёл прочь, потряхивая ушами, точно у него в шапке засела пчела.
Из окошка портняжной мастерской на улицу падал свет. Когда Симпкин подкрался к окну и заглянул внутрь, он увидел, что там горит множество свечей. До него донеслось звяканье ножниц, треск обрываемых ниток, а тоненькие мышиные голосочки весело пели:
И тут же, не сделав и минутной передышки, тоненькие мышиные голосочки опять завели песенку:
— Мяу! Мяу! — прервал их пение Симпкин и стал скрестись в дверь. Но ключ-то ведь находился у портного под подушкой, и коту было никак не войти в дверь.
Серенькие мышки только посмеялись над ним и снова затянули хором:
