Я шмыгнул, вытер глаза рукавом. Минутная слабость прошла, омыв душу успокаивающим весенним дождем. Появилась радуга – я жив! Жив! А он – сгорел в клубке моей ненависти и злости! Сгорел, сволочь! Точнее – я его сжег… Вот только мой "Як", мой крылатый… Погубил я тебя, друг, прости…
— Дед, десять влево, впереди аэродром.
Вижу… Долечу… может быть.
Совсем плохо. Мотор бьет, появился какой-то болезненный звук – визг, не визг, стон какой-то. Если так крыло изувечило – шасси выпускать нельзя… Не выйдет, наверняка не выйдет. Буду садиться на брюхо. Так надежней.
— "Узел", "Узел" – ответь Ворону.
— Я – "Узел"! Наблюдаю пару, что случилось?
— Санитарку на полосу, Дед ранен, самолет поврежден.
— Все готово – ждем!
— Дед, садись с ходу! Я за тобой.
Прикинув расстояние до взлетки, я подумал, и все же выключил мотор. Береженого… сами знаете. Ни закрылки, ни шасси выпускать не стал. Левое крыло искалечено, на нем закрылки не выйдут, а на правом выйдут – может крутануть и затянуть на спину. Скорость высоковата, ну да черт с ним… Приготовиться! Упереться левой… Хрясть! Еще раз! Скрипя всем силовым набором, металлом подбрюшья и поднимая тучу пыли, истребитель пополз по земле, цапнул консолью левого крыла землю, крутанулся и встал. Я на земле… Повезло…
Попробовал открыть фонарь – не могу. Еще раз. Результат тот же. Надо ждать, наверное, уже бегут спасатели. Вот и они… навалились – с матами и суетливо, сунули какую-то железку. Хрустнув, фонарь со скрипом откатился. Мне помогли, быстро отстегнули ремни, под руки выдернули из кабины, как морковку, право… На руках быстро-быстро оттащили от самолета. На истребитель уже кидали землю и лили воду из подошедшей водовозки. Он дымился. Вовремя… ведь и вправду – мог полыхнуть. Опять повезло. В какой уже раз… Это плохо – я все ближе и ближе к краю, уже стою, наклонившись над пропастью, размахиваю руками, пытаясь удержать равновесие, а сам все ниже и ниже…
— Ребята, спасибо! Ну, отпустите же… Все уже позади. Дайте на машину взглянуть…
Я медленно подошел к истребителю. Да-а… Такое впечатление, что слева по яку ударил огромный, но мягкий молот. Обшивка истребителя вдавилась от взрывной волны внутрь, проявив силовой набор самолета. Крыло искалечено, фонарь тоже. Весь капот залит маслом, оно еще продолжает течь на землю.
— Долетался "пятнадцатый"… — услышал я сзади. Поискав глазами, я нашел своего техника.
— Что скажешь, Петр Сергеевич?
— А что тут скажешь, Виктор Михайлович… Смотреть надо. Но смотреть не на что… Не вытянем мы здесь с ремонтом. Да и на заводе, думается мне, не справятся. Эка, повело его. Ты что, под паровоз попал?
