— Р-разойдис-сь! — гаркнул я на бегу. Народ испуганно раздался в стороны. Да-а, видок у меня, наверное, еще тот!
— Доктор! Что с ним!
"Хитрый змий" спокойно обернулся. Его перчатки были испачканы кровью. В руке ножницы. Снизу, из-под его локтя, на меня уставились испуганные глаза полковника-орденоносца. В глазах стояли слезы.
— Что с тобой, Вася?
— Папироску дайте… — сказал змий. — Прямо в губы… Видишь, я в перчатках. Ага, огоньку…
Он сладко пыхнул папиросой и лениво сказал: "Ну, чё за шум? Чё за суета? Царапина просто…"
Из меня разом вышел весь воздух. Стало нехорошо. Сзади меня кто-то ткнул под ребро. Я оглянулся – Кир… Он подмигнул мне: "Держись, командир! Ты же командир!" Ко мне враз вернулись все чувства. Описать всё их богатство можно было лишь матом. Большим Петровским загибом!
Я набрал полные легкие воздуха, но, подумав, выпустил его на свободу и тихо и ласково сказал.
— Докладывайте, полковник…
— Товарищ майор… Виктор… я больше не буду. Не злись…
— А-а-тставить! Доклад по форме!
— Товарищ майор! В ходе боя сбил один "Фокке-Вульф"… — начал Вася довольно бодро, а потом скис. — А потом – прозевал атаку…
— Та-а-к…
— В результате атаки противника мой самолет был поврежден. Вышел из боя, приземлился… Все…
— Что с головой?
— Пустяк. Доктор говорит – царапина.
— Ну, да… У тебя же лобная кость – двенадцать сантиметров. А все остальное – затылочная…
— Доктор, теперь вы.
— Осколок остекления кабины после разрыва снаряда, да под напором воздуха, пробил шлем над волосяным покровом головы. Швы наложил. Если пациенту что и грозит – так это пробор с другой стороны делать надо. У меня все…
— Та-а-к, пошли к самолету.
Редкий случай! Вот, действительно, — пьяницам и разгильдяям сам бог помогает! Сколько попало снарядов – сейчас уже и не скажешь – фонарь-то тю-тю! Может, и были в нем дырки. Но один снаряд ударил точно в переднюю кромку фонаря. Ударил – и взорвался. Взрывом фонарь "поддернуло" вверх. Ну – и сдуло моментально, конечно… Повезло… Все! Пойду к себе – нервы успокоить.
— Доктор! Забирайте пациента. Укол ему всадите, что ли… Если в голову ум не идет, то, может, через задницу получится… Техники, посмотрите, что тут можно сделать с самолетом… Вечером доложите. Все свободны. У вас что, дел нету? Расходитесь – не цирк…
* * *
Я подумал, еще подумал – и поставил точку. Толкнув бланк шифрограммы Рыбкину, я поднял трубку.
— Лейтенанта Малешко ко мне!
Рыбкин пробежал глазами короткий текст, подумал, прочитал его еще раз и кивнул. Раздался стук в дверь, и вошел наш шифровальщик.
