Закон и женщина | страница 65
Кто поможет мне, когда мне нужна будет помощь, я еще не знаю. Было время, когда я надеялась, что мы будем действовать в этом добром деле рука об руку. Эта надежда оказалась тщетной. Теперь я не ожидаю помощи от тебя и не прошу ее у тебя. Человек, думающий так, как ты думаешь, не может оказать никакой помощи. Его горькая участь — жить без надежды. Пусть будет так! Я буду надеяться за двоих, и, будь уверен, я найду кого-нибудь, кто поможет мне, если я достойна этого.
Я не скажу ничего о моих планах, я еще не читала твоего процесса. Но для меня достаточно знать, что ты невиновен. Когда человек невиновен, должно быть средство доказать его невиновность. Надо только найти это средство. Рано или поздно, с помощью или без помощи, я найду его. Да! Не зная ни одной подробности дела, я говорю решительно, что я найду средство доказать твою невиновность.
Ты, может быть, посмеешься над этой слепой уверенностью, может быть, и поплачешь. Я не знаю, жалка я или смешна. Я знаю только одно. Я верну тебя к себе человеком с безукоризненной репутацией и с честным именем, человеком, оправданным перед светом и обязанным этим своей жене.
Пиши мне иногда и считай меня твоей неизменно преданной и любящей женой.
Валерия».
Вот мой ответ. Жалкий в литературном отношении (теперь я могу написать письмо гораздо лучше), он отличался одним только достоинством — он был верным выражением моих чувств и намерений.
Я прочла его Бенджамену. Милый старик поднял руку, что всегда выражало с его стороны сильнейшее смущение и изумление.
— По-моему, это самое опрометчивое письмо, какое когда-либо было написано, — сказал он. — Я никогда не слыхал, Валерия, чтобы женщина сделала то, что вы намереваетесь сделать. Помилуй нас Бог! Я совсем не понимаю нового поколения. Желал бы я, чтобы ваш дядя был здесь. Что сказал бы он? О Боже мой, видано ли когда, чтобы жена написала мужу такое письмо? Неужели вы действительно намерены послать его?
Он удивился еще больше, когда узнал, что я отказалась воспользоваться почтой. Мне хотелось увидеть «инструкции», оставленные мужем, и я повезла письмо к его поверенным сама.
Фирма состояла из двух партнеров. Они приняли меня оба. Один был худой человек с кислой улыбкой. Другой был грубый толстяк с нахмуренными бровями. Я невзлюбила их с первого взгляда. Они, со своей стороны, отнеслись ко мне, по-видимому, с большим недоверием. Мы начали с несогласия. Они показали мне инструкции моего мужа, в которых, между прочим, уступалась мне половина его годового дохода до конца моей жизни. Я положительно отказалась взять хоть фартинг из его денег.